***
После плавания, которое продолжалось восемь часов (если считать по солнцу), прежде чем идти в свое индивидуальное помещение, служившее спальней, Кай в сопровождении Макса отправился в центральный корпус обители, где проходили заседания Совета старейшин и жили наиболее уважаемые жрецы.
Макс, – с тех пор как достиг Просветления, – входил в Совет и теперь, когда они вдвоем пришли к Энси, первым зашел в его келью, чтобы объяснить дело, которое привело их.
Кай, когда остался один, принялся ждать своего наставника, и пока того не было, обдумывал то, что скажет главному жрецу. Наконец, в стене образовалась чернота, в которой показалась протянутая рука Макса. Кай взял за руку своего наставника и шагнул в пустоту, – в следующий миг он уже был в гостях у Энси Первого и приветствовал его низким поклоном. В ответ тот сказал, тихо улыбаясь:
– Кайи, рад видеть тебя снова. Наконец-то нам удастся поговорить наедине, – с этими словами жрец кивнул Максу. Тот все понял и вышел тем же образом, что и вошел.
Энси Первый, – старец лет восьмидесяти отроду (если считать солнечные годы), опустился на пол в центре своего индивидуального помещения, где, так же как и в спальне Кая, не было совершенно ничего, кроме мягкого пола, служившего постелью, и стен, которые могли выполнять роль дверей или зеркал (при необходимости). Он принял в позу лотоса. Кай сел напротив него и, потупившись, ожидал, когда старец заговорит первым.
– Макс вкратце уже изложил суть твоего дела, – сказал Энси. – И то, что он сообщил, показалось мне весьма любопытным. Но я бы хотел услышать все от тебя…
– Четвертую ночь подряд я вижу один и тот же сон, – начал Кай свой рассказ. – В этом сне я всякий раз поднимаюсь на высокую гору, которая касается облаков. На вершине той горы я вижу стену с воротами, за которыми открывается вид на дворец, высеченный как будто из золотой горы. Вокруг дворца течет река, полная чистой и прозрачной как хрусталь воды. А вдоль берега той реки тянется сад из белоствольных деревьев. На деревьях гнездятся белоснежные птицы, а в их тени резвятся пушистые звери. Кроме зверей и птиц, в том саду бывает еще только одно живое существо – некий старец из племени Майя. Он, кажется, живет во дворце, а по вечерам, когда солнце заходит, гуляет в уединении по берегу реки. Там я его всякий раз и нахожу. Он кланяется мне и пытается заговорить со мной, но его язык не похож на тот, на котором сейчас общаются люди Майя. Это какой-то древний язык, и я его совсем не понимаю…