– Прошли сутки с начала советского наступления на северном фланге. Как развивается ситуация?
– Первая полоса обороны прорвана в двух местах. Ширина прорыва сравнительно невелика: полтора и чуть больше двух километров по фронту. Именно на этих участках русские задействовали группы примерно по 30 тяжелых танков, которые целенаправленно действовали на подавление огневых точек и прорыв обороны. В прорыв эти подразделения не пошли. Еще на трех участках наступление противника не дало решительных результатов.
– Вы думаете, это второстепенные участки? Или просто русским не хватает сил?
– Трудно судить по первым суткам…
– Согласен. Важнее решить, является ли эта наступательная операция главным ударом Красной Армии или она призвана отвлечь наше внимание от Виипури?
– На данный момент на севере русские ввели в прорыв несколько кавалерийских эскадронов и сравнительно небольшое количество танков. Массированного применения механизированных частей и самоходной артиллерии не отмечается.
– То есть вы склонны считать, что это демонстрация? – Карл фон Маннергейм внимательно посмотрел на своего начальника разведки, прикомандированного майора Мюллера.
– Судя по отсутствию крупных танковых или механизированных частей по мартовскому варианту, я склоняюсь именно к этому мнению.
– Вы отдаете себе отчет в том, что в случае ошибки мы рискуем поставить под удар стратегически важный рудный район? – вмешался начштаба Эрик Хейнрикс.
– В самом худшем варианте, скажем, потери Петсамо, последствия будут тяжелыми или очень тяжелыми, – вмешался в спор Маннергейм. – В случае же потери Хельсинки последствия будут катастрофическими. Мы – не Россия и не можем эвакуировать правительство «на пару тысяч километров в глубь территории» по чисто географическим причинам, – грустно улыбнулся главнокомандующий.
– Извините, я не успел включить это донесение в итоговую разведсводку – оно получено за 15 минут до начала совещания. Один из сочувствующих нам жителей Виипури заметил выпавшую на ухабе из кузова полуторки табличку и в меру своих умений срисовал надпись. К сожалению, русским он не владеет, но ребус оказался достаточно простым.
Начальник разведотдела протянул лист бумаги, на котором было выведено «Xo3RNctBo Mblhapo».