Из груди вырвался душераздирающий крик и, скорее всего, был слышен на первом этаже, но с недавних пор я предпочитал, чтобы никто не находился со мной дома в одно время. Клининговая служба приходила ровно в тот момент, когда я покидал собственный дом. Надрывая глотку, выпускал из себя боль криками. Меня никто не услышит кроме родных стен, и не сочтет за больного. В уголках глаз я почувствовал слезы. Больше не желал их сдерживать, вновь столкнувшись лицом к лицу со своей незабытой болью. Трясущимися руками я прикрыл лицо, беззвучно выпуская поток слез.
Сознание беспощадно играло со мной, когда я не давал на это согласия. Оно предоставляло мне в самом лучшем качестве желаемую реальность – в сладком сне, и грубо обрывало в момент моего счастья, наблюдая за мной, как будто пересматривая излюбленный фильм и наслаждаясь каждой сценой. Оно играло со мной тогда, когда на деловых встречах, где присутствовало большое количество людей, виднелся силуэт моей жены, слышался ее голос, который я мог узнать из тысячи. Но, как только я предпринимал попытки вновь коснуться своей любви – сознание окунало в жестокую реальность, где я оставался один из раза в раз.
Не накинув на полуголое тело никакой другой одежды, оставшись только в нижнем белье, я отрешенно покинул холодную спальню во мраке. Казалось, даже погода решила напомнить о боли и нажать на свежую рану. За окном виднелись тяжелые тучи, погружая весь мир в жуткую тьму, что вынуждала все болезненные воспоминания выйти наружу и окружить со всех сторон.
Словно в трансе, неторопливо спустился в гостиную. Молния на секунду осветила помещение, и я сделал несколько шагов к дивану и журнальному столику, на котором стояли рамки с фотографиями, и пачка открытых сигарет ждала меня. Опустив тоскующий взгляд, опечаленно прошелся по снимкам с особым трепетом, скучая по прошлому.
Потерев лицо руками, я упал на пол и облокотился спиной о мягкий диван, прохладная поверхность которого вызвала по телу мурашки, но не отодвинулся, привыкнув к холоду. Резким движением схватил из пачки сигарету, прихватив и зажигалку. Я не был ярым сторонником никотина: ранее при одной мысли становилось дурно, но уже около двух лет именно он мой лучший друг, спасающий в моменты безысходности.
– Прости меня, – лицо на пару секунд осветило оранжевое пламя. – Я поклялся защищать тебя всегда, быть рядом, не причинять боли и никогда не позволять причинять ее другим, но оказался глупым слабаком, не сумевшим защитить свою жену, свою любовь. Разве я чего-то достоин в этой никчемной жизни?