Перебывая в шахте сквайру удалось познакомиться с одноглазым сгорбившемся узником средних лет, который не мог говорить, так как ему отрезали язык. Все его называли Ду, так как единственное, что он мог ответить на любое обращение к нему был звук похожий на это слово. Никто не знал да и не интересовался судьбой этого узника. Много кто говорил, что Ду сидел в этой тюрьме ещё при старой администрации, кто-то говорил, что он был одним из участников первого восстания, после которого установились новые правила тюрьмы с новыми хозяевами. Разумеется со временем интерес к немому горбуну утих по мере того, как глубоко и далеко стали отсылать самого седовласого узника. Шоу подружился с ним в конце первого месяца страданий и с тех пор старался держаться немого горбуна. Они поладили сразу, так как Ду нуждался в таком же молчаливом и работящем человеке, каким был сам. Так было до конца года пребывая в колонии лишения свободы до появления новой администрации тюрьмы Рединга.
Узник в лохмотьях сидел на кафельном полу в углу камеры. В самой темнице слышалось сопение, смех, иногда шутили невпопад или обсуждали кого лучше трахать: Виллема или того новенького насильника малолетних девочек, который был изолирован в одиночной камере в другом крыле тюрьмы. Узник №11 молчал и ничего не мог ответить. Он прислушивался с каждому шороху, в руках он потирал о штанину робы затертый до неузнаваемости кулон погибшей супруги, который Виллему удавалось умело прятать каждый раз перед очередной проверкой. Сквайр смотрел на кулон и боялся отрыть его створки, так как не мог более смотреть на её портрет, портрет той, любовь к которой загнала некому неизвестного лорда на уровень премьер-министра страны и смерть которой забрала у последнего вместе с честью и регалиями остаток фамильного имения. Он вспоминал её золотистые волосы развивающиеся на ветру, её нескромную походку походку и томный взгляд с пышной грудью наполненной похотью. Обо всём этом он вспоминал недолгими тихими ночами, когда всем надоедало занимать своё время издёвками над бывшим дворянином.
Лорд Шоу трясся от зимнего холода, в камерах не топили и укрыться ему было не чем, так как всё что было можно отобрали сокамерники во главе с Бэрри Диккенсом – смотрящим камеры, который в день прибытия Виллема озвучивал правила и которому была оказана честь первому изнасиловать бывшего сквайра для спасения кубрика. Шоу знал, что содеянное ними было в некотором роде актом гуманизма, ибо работать ему разрешили не на урановых, а на медных рудниках. Но, ему не хотелось до конца понять то, что он был лишен всего и утратил человеческий облик всего лишь за полгода.