– Алекс! – жёстко поправила я и тут же снизила тон, встретившись с его гневным взглядом, который доставлял мне в прямом смысле физическую боль. И это не фигура речи – голову прострелило так, что на секунду оглушило. Впрочем, такое в последнее время случалось часто, так что я уже почти привыкла, что возражения любимому – это ужасно больно. – Аркашенька, я записалась на собеседование. Совсем же невыносимо дома сидеть! Это даже не полноценная работа, а так, подработка. Всего пару раз в неделю…
– Кто разрешил? – В голосе послышались визгливые нотки.
Как всегда в таких случаях я ощутила страстное неконтролируемое желание сделать что угодно, лишь бы вернуть любимому хорошее настроение. Мысль о том, что я его расстроила, заставляла мучительно корчиться изнутри.
– Аркаша, милый…
– Я, кажется, ясно сказал, чтоб ты не смела выходить из дома без моего позволения! Не желаю волноваться о том, что ты уходишь фиг знает куда и там флиртуешь с другими мужиками!
– Да там женский коллектив… – Кто бы знал, как тяжело мне было ему возражать! Каждое слово толкалось болью в висках. Бороться с собой становилось всё сложнее, но сегодня я до последнего не собиралась сдаваться.
– Молчать! – прошипел он. – Аля, я ужасно зол!
– Не Аля, а Алекс! – рявкнула я и тут же схватилась за голову, так как мне показалось, что вспышка боли расколола её пополам. Да что происходит?! Ведь каждый раз так! Спор-то дурацкий. Почему так плохо?
– Голова болит? – злорадно ухмыльнулся Аркаша. Но Алей меня больше не называл. Наверное, помнил, как, отстаивая своё право на имя, я недавно упала в обморок. Но не сдалась. Хотя во всём остальном сопротивляться ему была не в силах.
Под его взглядом мне захотелось лечь на живот и ползти к нему, умоляя о прощении и виляя хвостиком. Кстати, пару раз он требовал, чтобы я так делала. А я… делала. Хотя раньше была свято уверена, что унижаться подобным образом, – не в моём характере.
– Болит.
– Так тебе и надо! Ох, ты даже не представляешь, что тебе придётся сделать, чтобы вымолить моё прощение! Уверяю, когда я с тобой закончу, от гордости и самоуважения ничего не останется. Но для начала – переоденься в моё любимое розовое платье. И волосы распусти по плечам. Сколько раз говорил, чтобы не смела собирать их в косы! А эти мерзкие тряпки сними с себя и выкини в мусорку, – он брезгливо кивнул на единственный деловой костюм, невесть как оставшийся у меня от прошлой жизни. Нежно любимый, кстати. Наверное, поэтому, когда Аркаша сам лично заполнил мой гардероб ненавистными пошлыми платьицами и велел избавиться от прежней одежды, я, превозмогая жуткую головную боль, всё же каким-то образом смогла уберечь костюм, спрятав его так, чтобы не попадался на глаза.