И хотя все взрослые ужасно скучали по родному Шаумяну, для них было благословением жить в таком красивом хуторе, утопающем среди зеленых полей, где можно было держать сколько угодно скота и выращивать овощи, о которых даже не слышали раньше. Тати говорит, что именно здесь они впервые услышали про теплицы для выращивания овощей – ведь в родном краю жгучее солнце отметало саму мысль о дополнительном утеплении.
Летом 1991 года, незадолго до моего рождения, на нашей проселочной дороге появился гигантский красный автобус.
Даже обычные машины были редкостью в этих местах, что уж говорить про двухэтажный заграничный Икарус. Автобус остановился внизу подъема к хутору, прекрасно сочетаясь своим красным цветом с фоном зеленых полей.
Мы были уже более-менее обустроены – дом был приведен в порядок, огород давал хороший урожай, для тати уже построили специальную хлебную печку, где она могла печь круглые лепешки. Папа и дядя Коля работали в городе, а огромный пласт прочей домашней работы лежал на папи и Апа.
Из красного автобуса вышла небольшая компания улыбающихся седых людей, увешанных фотоаппаратами и камерами. С помощью переводчицы они представились, как бывшие жители нашего поселка, носившего в прошлом название Аббартен.
Во главе группы бодро шагал Фритц Цильке, сын прежнего хозяина хутора. Хотя почему я так уверена, что он шагал бодро? Скорее всего, у него подкашивались ноги при виде дома, который он уже не надеялся застать.
(Много лет спустя, я вдруг осознала, что мы с Фритцем имеем один родной дом на двоих. Мы пришли в этот мир с огромным временным интервалом, но с детства росли в одних стенах, и видели в окне одни и те же пейзажи и ели одни и те же яблоки).
Фритц, старший из детей большой дружной семьи, был вызван на фронт, когда ему было чуть за двадцать. Нескладным веснушчатым пареньком(я видела фотографии) он ушел на войну, которая разлучила его с домом, и вернулся только спустя 45 лет, старым, седым и раздобревшим.
Фритц прошел всю войну, потом еще несколько лет после ее окончания оставался в плену в Москве, где работал на консервном заводе и худо-бедно овладел русским. Его департировали в Германию в 1948, где он нашел остатки своей семьи в Кельне, нашел работу мелким клерком в администрации, работал на износ, добился крупной должности в управлении городом, дважды женился и под старость лет переехал в маленький городок Айторф. Там теперь живут его многочисленные дети и внуки.