– Что, Бандера, рыбы хочешь? А поймать самому слабо, не умеешь? – спросил его Артур.
– Так у нас в горах такой речки и такой гыбы нет, – ответил проситель.
– Не «гыбы», а рыбы. Что же у вас там есть? Почему вы сюда приехали? Чего вам дома не сиделось? – задал очередные вопросы удачливый рыбак, вытряхивая окуней из сачка в подставленный подол рубахи Стасика.
– Проше пана, у нас там была война. Страшно, людей убивали!
– Ты что, с гор своих свалился полоумным? А у нас тут немцы пироги и пряники раздавали! Знаешь ли, что твои бандеровцы убили моего друга Изю и его родителей лишь только за то, что они были евреями? УПА! ОУН! – судить их нужно! Все они фашистские прихвостни и убийцы.
– Пусть пан не сердится, – прижимая трепещущихся рыбёшек к груди, попытался оправдаться ни в чём не виновный пацан. Весь его облик выражал какую-то непонятную обречённость готовности к послушанию. И внешне, и внутренне по характеру он поразительно был похож на своего отца. Отыскав доверительного собеседника, его длительное молчание, как сдерживаемая вода в плотине, прорвалась откровенным многословием. Другое дело его сестра Анна – Ганя. С отцом Степаном ничего общего у неё не просматривалось даже сквозь лупу. Да и с мамой внешне сходство было минимальное. А вот характер и глаза… чувствовалось, что у такой не побалуешь. Но пока они были детьми и с детской непосредственностью выражали своё отношение к, окружающему их миру взрослых. «Устами младенца глаголет истина!» – хочешь, верь, а хочешь не верь.
– У вас тут враги одни – это немцы. У нас, их не было совсем, – продолжал рассказывать Станислав. – С началом войны в село прибыли вояки в немецкой форме, но вроде свои – украинцы. Их старшина Сидор поселился в нашем доме, страшный человек, боюсь его и сейчас. При помощи мамы этот Сидор составил список всех мужчин села. Одних из них, покрепче здоровьем, он направлял служить добровольцами в немецкое войско. Других же, уже без всякого разбора – всех поголовно записал в сотню украинской армии. Отца из села в эту армию он отправил в первую очередь. Сам же остался жить с мамой вместо него. Через год у них появилась Ганя. С наступлением Красного войска Сидор исчез. Бывшие газды, в том числе и отец вернулись в село. Не все из них приняли Советы. Формально сотня украинской армии продолжала существовать. В горах они зарылись в бункер. Оттуда делали вылазки и стреляли в Красных. Для борьбы с ними в село прибыли НКаведисты. Старшим у них был дядя Тимофей. Он так же стал на постой в нашей просторной хате – тут был их штаб. Я слышал его беседу с отцом: