Завариваю крепкий чай, заправляю ложкой сахара и делаю глоток кипятка. Мозги проясняются мгновенно.
– Уже светало, когда с твоего мобильника позвонил какой-то мужик, голос взрослый, низкий. Спросил, где живешь, типа ты перебрала шампанского, и он везет тебя домой. Я, сперва, не хотел говорить, но тот факт, что звонил он с твоего мобильника, как-то ошарашил. Я и назвал адрес. Через пятнадцать минут здоровенный мужик в деловом костюме стоял на пороге с бездыханным телом на руках. А в девять утра другой мужик, представился Владимиром, привез это, – Макс кинул мне пакет из аптеки, я молча убрала его в шкафчик и сделала еще два больших глотка.
Пока я насыпала в литровую кастрюльку геркулес, в голове как на киноленте, стали всплывать кадры прошедшей ночи, прямо-таки триллер со мной в главной роли.
– Товарищи, вчера меня стошнило в бежевом салоне майбаха, мерседес-майбах, – поправляю я себя.
– Охренеть! И как?
– Креветки я больше не ем…
– Да не твоя блевотина! Как тачка? – снова повторил Макс, – всегда мечтал на такой поездить! Какого цвета?
– Не разглядела. Позор-то какой! А ведь я совсем не такая!
– Ну, Антонина Петровна, докатились же вы, – все еще ерничал Макс.
И впрямь докатилась. Но, возможно, у меня есть оправдание. Судите сами…
Глава .7. Утекающая жизнь
Вода лилась с неба стеной, беспросветная темнота окутала небо. Ресницы от дождя стали тяжелыми, мешая открыть глаза, но мне этого и не хотелась. Я сжала руку Макса и почувствовала, как она дрожит. Мой единственный родной человек, как бы он не старался казаться сильным, я знаю, что которую ночь его подушка впитывает слезы. Теперь мы остались вдвоем, только он и я, и я не представляла, как теперь жить.
Земля комками повисла на лопате, худощавый парень со впавшими щеками старался стряхнуть вязкую массу. Когда ему наконец-то удалось это, он воткнул ее в землю, в двадцати сантиметрах от холмика, накрывавшего могилу моей матери. Я зачем-то стала рассматривать парня: среднего роста, угловатые плечи проступали через куртку камуфляжной расцветки, уши слегка оттопырены, подбородок выступает вперед. Цвет глаз, наверное, темный.
– Готово, – равнодушно брякнул тот, переводя дух. Для его массы слишком тяжелая работа. Он вдруг стал мне противен. То ли потому что не проявил должного сострадания к двум детям, оставшимся без матери, то ли внешность его настолько гладко сочеталась с местом, куда проклятая судьба привела нас сегодня. «Ты уже не ребенок», – напомнило мне подсознание. «Для меня ты всегда будешь маленькой девочкой» – опроверг его слова голос мамы, которая так любила повторять эту фразу, а я по дурости все пыталась доказать ей свою зрелость.