Зал оказался почти пуст. Только хозяин и официант скучали у стойки. Хозяин читал эльнийскую газету, а помощник его мечтательно разглядывал потолок. Как только Патрик с Даником переступили порог, официант встрепенулся, осмотрел посетителей с ног до головы и снова уставился на потолок. Видно, решил, что заглянувшие к ним подростки вряд ли станут что-нибудь заказывать, а лишь попросят стакан холодной воды, которую всем путникам дают без всякой платы. Но мальчишки прошли к самому лучшему столу у окна, удобно там расположились и принялись изучать меню. Поняв, что придется-таки поработать, официант нехотя подошел к молодым посетителям и достал блокнот с ручкой.
– Чай, булку с маслом, сыр и клубничный джем, – серьезно, явно копируя деда, сделал заказ Патрик.
– Простите за вопрос, а расплачиваться родители будут? Они, наверное, подойдут сейчас? – спросил официант, тем не менее, записывая заказ в блокнот.
– Расплачиваться мы сами будем, – грозно сдвинув брови, ответил Патрик.
Достав из рюкзака кошелек, он потряс им над столом, чтобы официант услышал звон монет.
– Хорошо, хорошо, а вы что будете? – повернулся официант к Данику.
– Чай, булку, творог и лимонное варенье, – заказал он и уставился в окно.
Брови его тоже нахмурились, щеки чуть порозовели, но, к счастью, уши не покраснели. Напоминание официанта о родителях не взволновало Даника, а лишь усугубило его и, без того мрачное, настроение.
Вскоре на столе появилась принесенная официантом еда. Чашки с горячим чаем испускали пар, теплые булки пахли ванилью. Чудесное домашнее масло, клубничный джем и лимонное варенье, нарезанный ломтиками, сыр и свежий творог так и просились в урчащие желудки братьев. Наконец, мальчишки, принялись за еду.
Ели они молча. Впрочем, с тех самых пор, как они покинули деревню, они еще не сказали друг другу ни слова. Чувство вины, которое братья упорно прятали в глубине своих душ, не позволяло им полностью насладиться походом и предвкушением чего-то нового и интересного. Как ни крути, а одобрение и поддержка близких перед началом нового дела, порой, гораздо нужнее, чем самоуверенность. Любовь родных – как крылья, которые поддержат тогда, когда почва начнет уходить из-под ног. В то время как самоуверенность – как фальшивое золото. Блестит ярко, а купить за него ничего нельзя, да и карман тянет.