Даже ей самой…
Но отец, очевидно, предполагал что-то подобное, потому что не успела Сиэлла хоть что-нибудь решить, в комнату опять постучали.
– Кто там? – недовольно спросила девушка.
– Это я, Мирра! Госпожа, впустите меня, пожалуйста! – послышался умоляющий голос горничной.
Что ж, этого следовало ожидать. Отец прислал к ней служанку, предполагая, что она может что-нибудь выкинуть. Как ни странно, Сиэлла почувствовала нечто похожее на облегчение.
Мирра помогла ей переодеться в красивое платье из зеленого бархата, переплела косу и заколола ее сзади, открывая шею. От драгоценностей Силь отказалась, и горничная не стала настаивать. Да и много ли у Сиэллы драгоценностей? Серебряная подвеска с большой черной жемчужиной да жемчужная же нить.
Жемчуг совершенно не подходил к зеленому бархату.
Пока Мирра возилась с прической, Сиэлла вновь почувствовала, что у нее начинает болеть живот. Голод опять проснулся.
Ничего. Наверное, после помолвки не будет смысла продолжать этот ненужный и бесполезный протест. Сиэлла поймала себя на мысли, что хочет, чтобы все произошло как можно быстрее.
Вот отец удивится, если она предложит не тянуть и объявить о свадьбе уже сегодня!
Усмехнувшись своим мыслям, Сиэлла отпустила горничную, пригладила подол и прислонилась к стене. Ей казалось, что если она сядет, то боль станет сильней.
Надо заканчивать. Если уж умирать, то не от голода.
В гостиной тикали часы, и Силь слышала их так ясно, будто они были возле ее уха.
Тик-так. Тик-так. Тик-так.
Надо настроиться. Смириться. Может быть, не все так плохо?
Тик-так. Тик-так.
В конце концов, ее отдают замуж не за уродливого старика.
Тик-так.
Может, если она будет правильно себя вести, Нейтан Тинклер разрешит ей петь? Хотя бы для себя. Интересно, а у него в доме есть рояль?
Тик…
Хотя бы очень маленький…
Так…
Или хотя бы клавикорд?
В гостиной послышались голоса, хлопнула дверь, и Сиэлла поняла, что все ее смиренные мысли улетучились. Снова поднялась волна обиды, непринятия и ненависти.
И когда, черт возьми, она успела съесть нож?
Внезапная резь в животе была настолько сильной, что Сиэлла не смогла сдержать стон.
Больно… как же больно…
В глазах рябило, в голове будто взрывались фейерверки, а очередной нож в животе, кажется, порезал печень.
Сползая по стене вниз, Сиэлла подумала, что точно знает, как больно было жертвам Туза…