– Ты вообще меня слушаешь?
– Конечно.
Честно говоря, Пол не слушал.
Поначалу он пытался вникнуть в суть просьбы, но потом начал размышлять о дезинфекции. Почему в больницах так сильно воняет? Даже от медперсонала разит этой дрянью. По заплаканным людям в коридоре невозможно понять – то ли их дедушка отбросил коньки, то ли от мерзких паров у них просто слезятся глаза.
Бриджит остановилась перед одной из отдельных палат так резко, что пластиковые подошвы скрипнули по кафельному полу.
– Значит… – Пол небрежно указал на дверь. – Она здесь?
– Он! – ответила Бриджит. – Здесь он.
– Я знаю. Я имел в виду палату. Палаты женского рода, как всем известно.
– Вот жопа.
– Тоже женского. А твоя, должен заметить…
– Заткнись, – перебила она. – Итак, повторяю для тех, кто не слушал: этот джентльмен поступил к нам три недели назад, и с тех пор никто его ни разу не посетил.
– А он кого-то ждет? Родственников? Друзей?
– Без понятия, но он три-четыре раза в день спрашивает, не приходил ли кто к нему.
– Понятно, – ответил Пол. – Напомни, как его зовут?
Бриджит закатила глаза.
– Мартин Браун. Большую часть времени проводит под кайфом, но иногда очухивается. Характер у него далеко не мармелад. Вчера довел до истерики одну из наших практиканток.
– Здорово! – ответил Пол. – Звучит потрясающе.
Бриджит положила руку ему на плечо и понизила голос:
– Слушай, он, конечно, невыносим как заноза в заднице, но это ненадолго. Он насквозь изъеден раком. Насколько мне известно, он три года игнорировал все рекомендации и схемы лечения и теперь вернулся из Америки, чтобы умереть. Он совсем один – пытается примириться с неизбежным. Так что… ну, ты понимаешь…
Пол глубоко вдохнул, ощутив во рту привкус антисептика, и выдохнул.
– Ладно. Давай уже начинать…
Бриджит постучала в дверь и тут же ее открыла. Войдя внутрь, Пол услышал судорожный вдох из кислородной маски, после чего раздался низкий скрипучий голос:
– Ёб твою мать, это называется… – вдох. – …стучаться? А если бы я дро…
– Я бы успокоила его ложкой. Нас учили этому на курсах медсестер.
– Ебучая п…
Пол расслышал еще несколько возмущенных вдохов.
– Ну-ну, мистер Браун, – сказала Бриджит, – давайте не будем тратить кислород, доказывая, что рыцарей больше не существует. К вам посетитель.
Пол медленно вошел в палату. Здесь было все, чему полагалось быть в современной больничной палате – чистой, аккуратной и бездушной. В дальнем углу напротив кровати стоял телевизор, беззвучно демонстрировавший повтор ситкома, который никого не заинтересовал даже при первом показе. Единственным подобием украшения в палате являлась картина с изображением Девы Марии, висевшая на противоположной от двери стене. Ее губы были поджаты, а голова наклонена, словно она испытывала искреннее беспокойство. Иисус, возможно, и умер за наши грехи, но только его мать готова выслушивать все наши оправдания.