Антония оделась. Задержалась последним отчаянным взглядом на дорогом лице и шагнула за порог.
Марк, досматривающий утренний сон под дверью своего господина, быстро открыл глаза, вскочил на ноги, покачиваясь спросонок. Антония приложила палец к губам, сделав ему знак молчать, а когда он собирался не послушаться, состроила умоляющее лицо.
– Хозяин меня убьет, – прошептал он.
– Передай, что я буду помнить о нем, – отозвалась она и почти бегом пошла к выходу.
Очнувшись от крепкого сна, Корнелий сразу понял, что Антонии нет рядом. Он резко сел, оглядываясь вокруг. Заметил отсутствие ее вещей и в панике воззвал к Марку. Его широкое ложе показалось ему пустым и холодным, а комната, залитая светом солнца, убогой и унылой. Марк появился с покаянным выражением в глазах, тут же умоляюще сложил руки в знак того, что не повинен в произошедшем.
– Где она? – отчаянно воскликнул Корнелий, – Почему ее нет?
Как будто спрашивал потерявшуюся игрушку. Так Марк ему и сказал. И еще добавил, что вольные птицы летают, где хотят.
Корнелий сорвался с ложа, требуя себе одежду, намереваясь в тот же миг бежать за той, которая так неожиданно покинула его без объяснений и слов прощания.
– Она сказала, что будет помнить о тебе, господин, – проговорил слуга, помогая Корнелию одеться.
– Помнить меня? – не понимал тот, – Зачем ей эта память, если я был рядом? Почему она ушла?
Марк пожал плечами.
Корнелий, уже полностью одетый, уставился на слугу нетерпеливым взглядом.
– Что я сделал не так? Чем обидел ее? Может звал во сне других женщин?
– Две последние недели ты зовешь во сне только свою Антонию, – усмехнулся тот, – Пойди за ней, господин, и сам узнаешь, что прогнало ее из твоего дома.
Корнелий тяжело вздохнул, запахнувшись в теплый плащ, двинулся к выходу. Марк последовал за ним. Но только оба ступили за порог, навстречу им по каменным ступеням поднялся преторианский центурион (командир центурии – сотни – одного из подразделений дворцовой охраны). За ним маячили четыре преторианца (гвардейцы при Домициане) в полном боевом вооружении.
Лицо Марка побелело, он в панике воззрился на своего хозяина. В последнее время, при Домициане, появление центуриона означало пленение и смерть. Корнелий тоже напрягся, сдвинул черные брови.
Центурион, однако, не проявлял, никакой враждебности. Напротив, изволил отвесить, приличествующий положению Корнелия Виртурбия поклон, и передал, что государь и бог ожидает его немедля у себя в покоях.