Пане Томаш, похоже, размышлял о том же. Когда мы подошли к фонтану, он зачерпнул пригоршню воды, умылся, потом стряхнул оставшиеся на ладони капли и расхохотался.
ВОРЖИШЕК (смеясь). Стирала белье, как же. Этот пес смердящий бельишко не менял уже месяц, а то и больше.
МАРТИНА (осторожно). Зачем же сестра приходила к нему?
ВОРЖИШЕК (смеясь). Хоть он и говорит, что посвятил себя алхимии без остатка, но я уверен, что под мантией у него все-таки осталось кой-чего. Пусть размером со скрюченный мизинец, а все же годное для…
МАРТИНА (злобно). Что же вы весь день эту грязь в ступе толчете?! Эльжбета была невинна!
ВОРЖИШЕК (насмешливо). Так может алхимик покупал ее кровь? Вдруг ему кровь девственницы для ритуала нужна была, чтобы свинец в золото превращать. А когда превращение не удалось, понял, что Эльжбета его обманула, и наслал на нее Голема… (звук пощечины) Эй, ты чего? Куда побежала? (удаляющийся крик) Стой, дуреха!
Ночная Прага. МАРТИНА быстро идет по улице.
МАРТИНА (рассказывает, слегка задыхаясь). Я влепила пощечину полицейскому! Впервые в жизни. О, какой прилив радости я испытала. Бежала вниз по улице, будто на крыльях летела… Пане Томаш ругался мне вслед, но вскоре его голос затерялся в переулках Праги. Я спустилась к реке, хотелось поскорее вымыть руку. Ладонь горела огнем, щеки тоже пылали. Дорого же мне придется заплатить за свою несдержанность. Отомстит мордатый, в этом можно не сомневаться. Подленькое у них нутро, у всех, без исключения. Завтра же нагрянет с ордером, а за нападение на стража закона в Праге судят сурово. Черт его знает, может и сегодня заявится. Домой возвращаться нельзя, там могут устроить засаду… Но если подняться на крышу и заглянуть в окошко… Вдруг повезет и меня не заметят? Надо рискнуть. Негоже оставлять золото в тайниках, да и деньги в дороге пригодятся.
Я решила исчезнуть из города, хотя бы на время. Отправлюсь в путешествие, может быть в Вену или в Берлин, а может и в Петербург, тоже красивый город, если Франтишек не брешет. Хотя откуда ему знать, дальше рыночной площади сроду не выходил. Сидит в своей лавке, табаком торгует и брешет. А раз брешет, нет резону ехать в Петербург. Лучше на юг, к морю. В Италию! Но прежде наведаюсь-ка я к алхимику. Раз терять уже нечего, довыспрошу все, что сумею, про Эльжбету и зелье в синем пузырьке.