Кстати, именно подарок (потом, несколько лет спустя) развеял мою веру в сказку.
Что дарили Деды Морозы детям в позднесоветское время? Как правило, пакет с конфетами. Мне тоже дарили такой пакет, и этот подарок вполне вписывался в теорию существования Деда Мороза. Отличный подарок, всем детям одинаковый – не придерешься.
Однажды, когда мне было лет пять, Дед Мороз принес калькулятор, что мне страшно понравилось. И такой подарок тоже казался мне вполне логичным.
Когда я уже была школьницей, утром 1 января я нашла подарок – вязаный костюм от нижегородского модельера Анны Лесниковой. В то время Анна Лесникова была самым модным дизайнером в регионе. Ее вязаные костюмы покупали (или мечтали купить) все. Моя мама тоже носила такой. И стиль Лесниковой был и остается настолько узнаваемым, что спутать ее костюмы с чьими-то другими казалось невозможно.
Сначала я случайно увидела этот костюм в мамином шкафу, а потом под елкой – и поняла, что Деда Мороза не существует.
В детстве я обожала Новый год и все, что с ним связано. Сейчас отношусь к нему гораздо спокойнее. Перелом случился именно тогда – в тот момент, когда закончилась сказка, а у меня появился новый вязаный костюм.
В МОЕЙ ЖИЗНИ КАЖДЫЙ ГОД СЛУЧАЛИСЬ МИНИМУМ ДВА МЕСЯЦА ПОЛУДИКАРСКОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ В ДЕРЕВНЕ ГАЛИБИХА, ГДЕ Я ПРОВОДИЛА ЛЕТО.
Дом в Галибихе – старый, еще дореволюционной постройки – купила бабушка, мать моего отца. Та самая, что боролась со строительством АСТ и что всю жизнь была апологетом здорового образа жизни.
Почему бабушка выбрала именно эту деревню – загадка. Впрочем, нет. Я ее спросила, и она мне написала длиннющее сообщение в семейном чате в «Ватсап»[2], которое я цитирую здесь: «Около деревни Галибиха находился пансионат для ученых от Дома ученых. Мы туда случайно по путевке приехали где-то в 1980-е годы и потом каждый год ездили. Красота, река Ветлуга, мы были счастливы. Путевки я приобретала с трудом: мест не хватало. Мы постоянно ходили гулять в Галибиху, в магазин и везде. У Юли (сестры моего отца. – Прим. авт.) там появились друзья, и однажды хозяева этого дома сказали, что дом продается, там никто уже не жил. У хозяев был другой дом. Для нас это было счастье. Дом огромный, на двух хозяев, с отдельными входами. Для нас после нашей хрущевки побыть там в отпуске летом – мечта! Дом продали очень дешево – две моих зарплаты. Зимой там жить было невозможно, все разваливалось, крыша текла, дом осел на бок. А мы были счастливы. Дом очень старый, на подоконниках были фотографии солдат в дореволюционных обмундированиях. Уткин (муж Юли. – Прим. авт.), я, Юля, Боря, потом и подросший Толя (мой двоюродный брат. – Прим. авт.) постоянно занимались ремонтом. Крыша, окна, перекладывали печь, обновляли двор, неоднократно поднимали дом. Для этого Уткин звал Борю помогать на выходные дни».