(это Рон так говорил) приложил руку к падению «Швинна» и 1200 его рабочих, – короче, это усложняло беседу. О чем ни заговори, все сводится к спорам о том, от чего недужит государство, и потому едва ли не любая тема под запретом. В общем, болтали о собаках и плавании.
Рон выкопал себе прудик и плавал там каждый день с апреля по октябрь. Холодрыга, полно тины, и Рон вечно ею вонял. Чума болотная, звал его Алан, но Рон не улыбался.
– Поможешь свинью зарезать? – спрашивал он.
Алан отказывался.
– Свежий бекон, малец, – говорил Рон.
Алан хотел в город, поесть по-настоящему. «Фермер Рон» – это отчасти спектакль. Рон неплохо разбирался во французской кухне, в вине, а теперь толкал телеги про мясо с картошкой. В городе Рон пялился на женщин:
– Ты вон на ту глянь! Небось муфточка хоть куда.
Пещерный житель – это что-то новенькое. Мать Алана не потерпела бы такого варварства. Но кто тут настоящий Рон? Может, таков он и есть – тот, кем был, пока жена, мать Алана, не перевоспитала его, не усовершенствовала? Может, теперь он вернулся в естественное свое состояние?
Гудки прекратились.
– Алло?
– Привет, пап.
– Алло?
– Пап. Это Алан.
– Алан? Ты что, с Луны звонишь?
– Из Саудовской Аравии.
А чего Алан ждал? Изумления? Похвалы?
Ни звука.
– Я думал про космический корабль, – сказал Алан. – Помнишь, мы на запуск ходили.
– Что ты забыл в Саудовской Аравии?
Похоже на провокацию, на приглашение похвастаться, и Алан рискнул:
– Да тут любопытная история. Работаю на «Надежну», продаем королю Абдалле информационную систему. Прекрасное железо для телеконференций, покажем королю презентацию, трехмерное голографическое совещание. Один наш будет в Лондоне, а как будто с нами в комнате, с Абдаллой…
Ни звука.
И затем:
– Знаешь, чего я по телику смотрю?
Конец ознакомительного фрагмента.