У Аният оборвалось сердце. Она знала, что на верхней полке стенной ниши в гостиной, в маленькой стеклянной вазе, лежит горсточка золотых украшений. Как и у всех в селе, в доме Гаджимурада тоже ничего не запиралось на ключ. Золотые изделия хранились на верхней полке, куда не могли дотянуться дети. Они годами лежали там, в стеклянной вазе. Несколько месяцев тому назад Аният вынула их, вымыла с содой и натерла до блеска. Теперь, вспоминая, она укоряла себя: «Не было у тебя заботы, кроме как возиться с побрякушками…»
Молва о том, что из дома Гаджимурада исчезли золотые изделия, распространилась по всему селу. На роднике, на киме>19, на мельнице – словом, везде, где собирались люди – только об этом и говорили. Эти слухи долетали и до Аният.
Как-то, вскапывая огород, она услышала беседу двух женщин, проходивших по улочке:
– Вряд ли это дело рук постороннего. Скорее всего, вор кто-то из домашних.
– Действительно, откуда постороннему знать, что и где лежит у тебя дома?
– До этого случая у нас в селе не было воров…
Аният не дослушала – ей показалось, что ее ударили по голове молотком. Не устояв на ногах, она рухнула на землю. Но вскоре овладела собой. Собрав все силы, поднялась, вернулась домой. Голова у нее кружилась, в глазах темнело. Вдруг до нее донесся голос свекрови:
– Где наша дорогая невестка? – слова «дорогая невестка» прозвучали иронически. – Вскопала пядь земли и уже устала?
– Разве она не может устать, мама? – вступилась за нее Милей. В отличие от Кевсер, она очень любила невестку.
Аният, стиснув зубы, встала. Легче таскать тяжести, чем выслушивать насмешливые намеки свекрови. И она присоединилась к домашним, которые взбивали шерсть.
– Аният, ты выглядишь неважно, – ехидно сказала Кевсер.
– У меня голова болит, – ответила невестка.
Свекровь не взглянула в ее сторону и продолжала заниматься своим делом. У нее с невесткой уже давно не было прежних добрых отношений. У Аният из-за этого сердце кровью обливалось.
__________________________________________
19. Ким – годекан, место общинного схода.
А свекровь не горевала о чужой дочери, которая, взяв на себя все обязанности в доме, как муравей трудилась с утренней зари до полуночи. Старуха не упускала случая приголубить своих дочерей и не замечала невестку, подобную бесплодному дереву.