так, что не вдохнуть!
С моей площади провожают солдат,
с моей площади, как с Ромодановского вокзала:
все его помнят. Но его нет. Адресат
вынут из списков, реестров, овалов.
На моей площади иконы кровоточат.
Лупит солнце. Цветут магнолии и абрикосы.
На твоей площади тоже цветочный чад.
Хочешь, в ноги паду? Хочешь, оземь?
Хочешь, про бусы поговорим, хочешь про платьишко изо льна?
На моей площади, на твоей площади не вырваться из круга.
Но один у нас город и площадь у нас одна:
мы стоим в полшага друг от друга!
ЭМИГРАНТУ
Выши корни кровят. Вы уехали. Корни остались.
И вопят они. Слышу: в них всех Ярославн бьётся плач.
Эмигрантский хлеб слаще? Белей эмигрантское сало?
Может, мягче калач?
Убивается в вас серебро. Вымывается ветром Чикаго.
Что осталось? Очки и овечьей подкладки пальто.
Неужели не снится поляна? О, сколько здесь ягод!
И дождей! Этих русских небес решето?
Но мне больно за вас! Ваши корни кровят. Бьются в эхо.
Одного я хочу, чтоб запомнили вы средь зимы:
не продажны мы – русские, хоть нам торги не помеха,
не злобивы, хоть вспыльчивы. Думают сердцем умы!
Нас не вызнобит, не выторнадит, хотя мы
пасть готовы в борьбе! Мы готовы в огонь, коль горит!
Пусть у нас недочётов полно, тарарамы
так и лезут повсюду сквозь тьмутараканий гибрид.
Пусть любви недостойны, ни жалости мы, ни пощады.
Да и нам не нужна ни пощада, ни жалость ничья!
Мы по-Блоковски – скифы, мы – ватники и колорады.
Но в нас столько живёт справедливости!
Мамочки! Я
на расстрельном мосту. Ибо корни, как вы, рвать не стану!
На распятье креста – ибо гвозди Христа сквозь меня!
На Голгофе – вот я! А когда поглядят в мою рану:
там Россия моя! Прометеева плавка огня!
Отреченье от зла! Примирения страсти. Прощенье.
Помощь слабому! Неосуждение. И то, что вы – брат,
заблудившийся! Купленный! Но всё равно, тем не менее
хватит Каина спрашивать: «Где же?» Коль всюду набат!
Мне молебно, иконово нынче, о, Боже, как мироточиво!
Грудь наполнена дымом Отечества! Слезы – со щёк!
Верю я в русский мир. В русский корень – он велеречивый!
А иначе во что же, иначе во что же мне верить ещё?
НЕБО
Пересотвори, Господи, этот мир снова!
В жарких пальцах белую глину сжимая, катая.
И опять воскричи, что вначале всего было Слово!
О, какая в нём мощь – золотая она, вековая.
Я живая лишь ей. Я одною лишь ей умираю.
Воскресаю. Болею. И вновь оживаю я ей.