И все же мама, спасибо ей, приезжала ко мне намного чаще, чем другие кукушки к своим детям. С одной стороны, это понятно: из того же Сибая или Якутска не налетаешься, а Новороссийск недалеко, в нескольких часах езды. От бабушки у нас остался небольшой саманный дом, и они с братом из Питера переехали туда.
* * *
В школе не было ни одной свободной минуты – то мы чистили картошку, то мыли полы, то натирали паркет, то дежурили по кухне, то учились… Постирать свои вещи в тазике в душе зачастую не хватало времени. «Отдых – это смена видов деятельности!» – любила говаривать вслед за Сухомлинским моя мудрая мать. Я познала эту истину, когда разок обмочилась ночью. Это стремно, особенно для тех, кто никогда не ссался в детстве. Просто так устала, что не смогла проснуться. Когда встаешь в полпятого утра, весь день учишься и работаешь, непонятно во сколько ложишься, даже молодой организм не выдерживает. И когда я ночью несла мокрую простыню застирывать в душ мимо дежурных хлопцев, то от всей души желала здоровья и директору центра, и педсоставу, и своим любящим родственникам.
Моя соседка по комнате спала с открытыми глазами. Многие по ночам стонали и кричали. Обстановку сложно было назвать спокойной – нервное напряжение, большие физические перегрузки, скандалы, интриги, расследования.
Основная работа на летний период – стройка и сады. Конечно, я до этого срывала какие-то плоды с деревьев, но это было развлечением, причем не самым любимым. Такой масштабный ад я увидела впервые. Все работают как единый механизм, подгоняя друг друга.
Пока дивчины «пассионарно, оперативно и реактивно» срывают фрукты, парни подтаскивают пустые ведра и уносят полные. Люди просто диву даются – никто так быстро и тщательно не производит уборку садов. За смену восемнадцать человек собирают двадцать три плодовоза яблок на сорокаградусной жаре, когда норма для такой команды – два плодовоза. Падалицу (тоже новое для меня слово) разрешают брать с собой, но немного – по пакету в руки. Все витамины, думаю я. Тем более что есть хочется постоянно.
«На виноград», в поле, которое не убиралось лет двадцать, нас везут как солдат, в козелке, закрыв машину брезентом. Духота, давка, мы сидим на коленях друг у друга, кто поет «Катюшу», кого-то тошнит. Когда выгружаемся, то видим бетонный сарай, на котором накарябано: Welcome to hell («Добро пожаловать в ад»). Усталый немолодой мужик снимает замок, что оберегает имущество от неведомых посягателей, и раздает ржавые кривые куски металла, которыми надо срезать кисти спелого винограда – секаторов на всех не хватает, я так и думала.