Этот пожар научил меня многому, но самым важным была неузнаваемость беспрецедентного. В первые моменты кризиса я думала о том, что дом пострадает от дыма, я не могла представить себе, что от него ничего не останется. Я пыталась осмыслить происходящее через призму прошлого опыта, воображая болезненное, но в конечном итоге преодолимое отклонение от нормального течения жизни, вслед за которым все вернется на свои места. Не в силах узнать беспрецедентное, все, что я могла сделать, – это закрыть двери в комнаты, которых больше не будет, и искать безопасности на крыльце, которому суждено было исчезнуть. Я была слепа к тому, чему не было прецедентов в моем жизненном опыте.
Я начала изучать возникновение феномена, который в конечном итоге назвала надзорным капитализмом, в 2006 году, проводя интервью с предпринимателями и сотрудниками ряда технологических компаний в США и Великобритании. В течение нескольких лет мне казалось, что неожиданные и тревожные явления, задокументированные мной, были отклонениями от магистрального пути: упущениями руководства, ошибочными суждениями или непониманием контекста.
Мои полевые данные погибли в том ночном пожаре, и к тому времени, когда в начале 2011 года я смогла продолжить эту работу, мне было ясно, что старые линзы «безлошадного экипажа» не способны объяснить или оправдать формирующуюся новую реальность. Пропало множество деталей, касающихся отдельных деревьев, но контуры леса в целом вырисовывались отчетливее, чем когда-либо: информационный капитализм сделал решительный поворот к новой логике накопления, со своими особыми механизмами действия, экономическими императивами и рынками. Я видела, что эта новая форма отошла от норм и практик, определяющих историю капитализма, и в этом процессе возникло нечто поразительное и беспрецедентное.
Конечно, появление беспрецедентного в экономической истории нельзя сравнить с пожаром в доме. Последствия катастрофического пожара были беспрецедентными лично для меня, но они не были уникальными. Напротив, надзорный капитализм – новое действующее лицо в истории, невиданное прежде и несводимое к чему-то известному. Он – единственный в своем роде и не похож ни на что другое: совершенно новая планета со своей собственной физикой времени и пространства, шестидесятисемичасовыми сутками, изумрудным небом, перевернутыми горными хребтами и сухой водой.