– О, Тереза, входи, – просиял Дилан, приглашая меня внутрь. – Будешь беспристрастным вторым судьей.
– Что здесь происходит? – я впервые видела столько азарта и драйва в стенах этого помещения.
– О, тут творится история, – заговорщицки прошептал Дилан. – У нас тут чемпионат: бой не на жизнь, а на смерть.
– Не пойму, чего такого особенно в настольном теннисе? – хмыкнула я, когда в моей голове невольно пронеслась мысль: самые тяжелые в жизни мальчика только первые сорок лет жизни. Но, похоже, у неуязвимых этот промежуток растягивается пропорционально отмеренным им годам.
– О, ну так это у людей ничего особенного, а у Барта, Пола, Дерека и Келлана другое мнение на этот счет, – и, видя непонимание в моих глазах, парнишка продолжил. – Игра перестает быть такой заурядной, когда один может заставить мяч, а то и стол зависнуть в воздухе, да, Барт, и мы, вроде, договорились , что это не по правилам , другой – прочитать стратегию противника в его мыслях, третий – швырнуть мячик потоком воздуха в соседнее здание, а четвертый – проанализировать стиль всех игроков за считанные секунды.
– Мдааа, об этом я не подумала. А тебя, что, в чемпионат не взяли? – съехидничала я, подмигнув Дилану.
– А они струсили, приняв единогласное решение, что отбивать мячи с обеих сторон – против правил, – наигранно надув губы, пробормотал Дилан.
Да уж, такого ребячества и бахвальства стены штаба еще не видели, но игры собирали все больше зрителей и болельщиков, а некоторые даже делали ставки на своих фаворитов. Это было весело и здорово отвлекало от насущных проблем.
Но потом что-то резко изменилось. В последнее время Келлан, Дилан, Дерек и Бен все чаще стали закрываться в кабинете главы штаба о чем-то совещаясь, не вводя никого в курс дела, что вызывало массу вопросов, но не давало поводов для подозрений, пока Дерек не стал каким-то дерганным и напряженным, а Бен не покидал помещение, громко хлопнув дверью и метая глазами молнии. Что они там задумали не знал никто кроме этой четверки, и это начинало беспокоить. Я пыталась выспросить у Келлана, в чем дело, но от только отмахивался, уверяя меня, что все в порядке и мне даже не стоит вникать.
Мы были в одной из командировок в Монголии, когда в мою комнату постучалась Кесседи.
– Что-то ты поздновато, я уже укладывалась спать, – пробормотала я, стоя перед ней в пижаме. Но весь сон как рукой сняло, стоило мне взглянуть на девушку: вид у нее был встревоженный и растерянный, каштановые локоны растрепанными, а глаза бегали из стороны в сторону. – Что случилось, Кесс? На тебе лица нет!