– Конечно, – Оля отвела глаза. – Спасибо, Миша.
Она ещё раз улыбнулась, но уже как-то про себя, чему-то далёкому, не относящемуся ни к её спутнику, ни к прошедшему представлению.
– Спокойной ночи.
В первый зачёт по физике Мишка чувствовал себя преужасно. Решающий рывок по подготовке он оставил на последнюю ночь и как раз в эту ночь обнаружил на хлипкой коридорной этажерке в своей комнате книжку без обложки, начала и окончания: «Старший начинает подпевать. Глаза мрачны, но в них зажигается огонёк, в жилах – жар. Но тихонько, господа, тихонько, тихонечко: “Здравствуйте, дачницы, здравствуйте дачники, съёмки у нас уж давно начались…” Туманятся Николкины глаза…» Мишка метался от учебника к неизвестной книжке, обратно к физике, и опять к книжке, не в силах бросить волшебный текст. Опомнился он только утром, вместе с бледным рассветом, подкрашивающим усталые веки, и ему стало страшно.
– Какой кошмар! – думал в панике. – Теперь меня выгонят, и всем будет за меня стыдно! Маме и папе, дедушке и бабушке…
Прозвенели склянки первого трамвая под окном, захлопала дверьми проснувшаяся коммуналка, заняли уборную. Мишка без аппетита съел бутерброд и поехал.
Первым, кого он увидел, был бледный Клёпин, уныло сидящий на подоконнике.
– Ты что, не выучил?
Клёпин обречённо кивнул.
Великое дело солидарность – Мишку чувство вины сразу отпустило.
– Колька, подвинься!
Он открыл учебник и деловито стал его перелистывать.
– Так, так, так! Государство тратит на вас деньги, а вы преступно плюёте на учёбу…
Физик Гришка в вечно мятом белом халате с потёками от шариковой ручки во всех карманах яростно сверлил двоечников глазами.
– Вот вы! – рявкнул на Клёпина. – встаньте!
Клёпин понуро встал.
– Учиться надоело? – грозно произнёс Гришка. И мрачно поинтересовался: – В каких войсках хотите служить, рядовой?!
– В м-музыкальных, – судорожно ответил Колька, – я на гитаре играть умею.
Раздались смешки, но Гришка не остановился:
– Кто у вас комсорг?
Надя подняла руку.
– Как вы такое допустили? Почему столько двоек?
Надя покраснела.
– Я ничего не допускала.
– Тогда как вы это объясните? – рявкнул Гришка.
– Объясню, – дрожащим голосом ответила Надя. – Как комсорга меня в первую очередь интересует моральный уровень комсомольцев и верность идеалам партии. А учёба, – она выпрямилась и вызывающе посмотрела на Гришку, – это личное дело каждого.