Петька Сипай – по фамилии Вешин – появился в «Полярном медведе» через год после меня. И он тоже был из Ольмаполя. Мало того, его приговорила всё та же хорошо запомнившаяся мне вездесущая судья Митюкова. Одно это сильно способствовало нашему сближению. Ну и характерами мы сошлись и стали настоящими дружбанами, насколько позволяло лагерное бытие.
К тому времени я уже вполне освоился в зэковской среде и помогал прижиться и Сипаю, в меру полученного опыта и своего статуса крепкого чела оберегая его от наездов старожилов. И наставлял, как вести себя: стараться быть невозмутимым, следить за каждым сказанным словом, выглядеть мужественно, не мямлить, главное же – всегда действовать по складывающейся обстановке и стремиться к благоприятному выходу из любой острой ситуации.
Митюкова припаяла Сипаю тринадцать лет строгого режима. За посягательство на жизнь полицейского при исполнении им служебного долга.
Тринадцать! А ему в ту пору только что исполнилось двадцать шесть. При благоприятном исходе он вышел бы на свободу в тридцать девять. Без малого, половина самой активной полноценной жизни – долой, вычёркивалась без остатка!
Шерше ля фам! По сути, Вешин попал под раздачу из-за врождённого стремления быть джентльменом по отношению к женщине, оказавшейся в беде или нескладных обстоятельствах. Как и в моём случае.
В тот последний ноябрьский день на площади Свободы проходил несанкционированный митинг против строительства в окрестностях города хранилища токсичных отходов. С требованиями проведения референдума по возникшей проблеме и отставке мэра, являвшегося сторонником планируемого вредного сооружения. Полиция приступила к жёсткому разгону собравшихся – преимущественно молодых людей – и задержанию наиболее активных участников.
Пётр Вешин, мелкий банковский служащий, человек в общем-то тихий, далёкий от экологического движения и прочей общественной деятельности, шёл мимо, вдоль края площади, занятый мыслями о хорошенькой Алёне, с которой познакомился три месяца назад. Шёл сделать ей предложение. И лишь замедлил шаг, привлечённый шумом, криками и суматохой в толпе, распадавшейся на разновеликие потоки и отдельно бегущих людей.
Неожиданно с ним поравнялась девушка, за которой гнался полицейский с погонами младшего сержанта. Блюститель порядка взмахнул дубинкой, чтобы ударить преследуемую, Пётр же машинально, не думая о последствиях, с криком: «Что ты делаешь, негодяй, не смей!» – сделал резкое движение рукой, как бы собираясь остановить человека в форме.