– Сперва вычерпываем вот эту четвертинку.
И загружал эту четверть борща в меня. Потом снова чертил ложкой крест-накрест по тарелке и сообщал:
– А теперь выхлёбываем вот эту четвертушку…
И я без задержки выхлёбывал четвертушку борща с другого края. Я понимал: тут кроется какой-то подвох. Но в чём состоит надувательство, не мог сообразить. А «научный подход» меня завораживал: я чувствовал, что участвую в особом таинстве. И с каждой новой делёжкой на четвертинки борщ ложка за ложкой исчезал во мне – до последней капли.
Я дорожил дружбой с моим дяде-дедом до самых последних лет его жизни.
В детстве лето я проводил в Крыму, в Симферополе, у дедушки и бабушки. Путь из их квартиры в огромный старый двор я прокладывал не по земле, а по воздуху. Пройти одну комнату, потом другую, три ступеньки в прихожую, потом ещё пять – и только после этого ты во дворе!
Вся жизнь уйдёт на такое путешествие. Я прыгал на ближайший подоконник. А оттуда – во двор.
Вдоль всей стены квартиры бабушки и дедушки тянулся палисадник. Он заботливо возделывался бабушкой. Густой плющ и вьюнок с колокольчиками по стене. Высоченные гладиолусы, розы, гвоздики, астры. Георгины на длиннющих стеблях! Шириной палисадник – шага в полтора. Огорожен он штакетником высотой в метр. И я, пролетая сквозь цветочную чащу, над палисадником и щтакетником, приземлялся уже во дворе.
Я не раз расшибал коленки об утоптанную до каменной твердости почву двора. Но что такое разбитые коленки по сравнению со свободным полётом! На лету, правда, я сшибал и две-три головки роскошных бутонов георгин. Но об этом и о связанном со сшибленными георгинами боксёрском поединке отдельный разговор, дальше.
Наши старые симферопольские дворы! Роскошное царство тайн! В каждом – и в нашем – росла в центре могучая акация или шелковица. Сараи и старинные подвалы манили неизведанными секретами, словно волшебные пещеры. Обитала во дворе и всякая живность. Всехняя подруга кошка Мурка носилась с нами, ребятней, по крышам. То ли её сын, то ли племянник – рыжий хулиганистый котёнок. Он совал нос куда ни попадя. У одной из соседских семей был курятник. А правителем и повелителем там – огромный, злобный, самонадеянный и самовлюбленный петух. Он готов был драться с кем угодно в любую минуту. Без всякого повода. Даже дворовые собаки не связывались с ним.