Гене повезло, во втором вагоне работала сердобольная женщина лет пятидесяти. Почему-то Гена всегда производил на таких очень хорошее впечатление. Они жалели его и готовы были все ему прощать. Вообще-то я мог перейти к нему, но решил проехаться в одиночестве. Откровенно говоря, терпеть Гену в течение всего вечера – это нелегко. Наверное, поэтому родители отправили его учиться в другой город.
На нужной остановке он подал знак, и мы сошли.
Место, куда мы приехали, было мне незнакомо. Слева от нас ржавела громада теплоэлектростанции. Ее устремленная в небо труба была похожа на космическую ракету. Справа жались друг к другу сталинские дома. Рядом с ТЭЦ они не производили монолитного впечатления и смотрелись сиротливо. Мы пошли вглубь двора. Здесь друг за другом стояли однообразные пятиэтажки. Кругом грязь. Детская площадка разобрана. Ларек, торгующий пивом и фруктами. Набитая под завязку помойка. Мы все шли и шли.
– Ты уверен, что не заблудился? – спросил я.
– Все в порядке.
Действительно, минут через пять мы пришли к совсем уж старенькому дому. Кажется, он был построен в начале двадцатого века.
– Что это за хибара? – спросил я.
– Хибара? Брось! Это дворец!
Мы поднялись на нужный этаж. Перед дверью, обитой дерматином, было много звонков. Гена нажал нужную кнопку. Я почувствовал, как по спине пробегает холодок.
Дверь открылась. Из проема показалось милое круглое лицо. Светлые волосы, губы, накрашенные светло-коричневой помадой.
– Гена! Привет!
Она показалась мне симпатичной, но… не особо. Гена обнял ее.
– Ждали?
– Конечно!
– Это, кстати, Костя.
– Очень приятно, – сказал я, понимая, что, пожалуй, это звучит слишком официально.
– А это… – начал он, показывая на девушку и делая очень важную паузу.
– Ксюша, – сказала девушка.
– Кстати, – шепнул ей Гена, – напомни, как зовут твою подругу.
– Света.
– А-а-а… Ну я же говорил…
Мы прошли. Коридор был длинный, но очень узкий. На стенах висели велосипеды, тазы, антресоли были заставлены ящиками. Головой я задевал бельевые веревки. Коричневые стены нагоняли тоску.
– Ты здесь живешь? – спросил я у девушки.
– Вообще-то, нет. Здесь комната у Светы. Я живу через дорогу. Но у меня родители. Ко мне нельзя.
Ксюша открыла какую-то дверь.
– П-прошу.
Мы вошли в светлую и просторную комнату, резко контрастирующую с захламленным коридором. Комната большая, и мебели в ней мало. Шкаф, стол, стул, письменный столик, диван. Стеллаж с книгами отгораживал небольшой закуток, где стояла кровать.