Густеющая пыльная взвесь заставила встать и двигаться дальше. Грохот стих, и теперь только звон в ушах да удары сердца отдавались в голове пульсирующей болью.
Пройдя на ощупь несколько десятков метров, наткнулись на лаер. Дернул ручку, задняя дверь послушно съехала в сторону, подтолкнул Дарьяла и, нырнув следом, вернул её на место. В салон вместе с ними попало определённое количество пыли, но обоим казалось, что воздух здесь чист и прозрачен.
Какое-то время в салоне лаера слышалось лишь тяжёлое дыхание и кашель. Рты обоих открыты; красные опухшие глаза, взгляд сквозь веки, поскольку резь сводит на нет попытки открыть их шире. По осевшей на лицах пыли пробили дорожки слёзы. При кашле из лёгких летит серая дрянь. Обоих несколько раз вырвало, в салоне поплыл отвратительный запах, но ни Тим, ни тем более Дарьял этого не заметили.
Немного отдышавшись, Тим перелез на переднее сиденье, открыл нишу для клади. Едва не взвыл от радости, обнаружив на месте контейнер для жидкости. Убедившись, что в нём вода, позволил себе глоток, после чего перелез обратно и поднёс горлышко к губам Дарьяла.
– Пару глотков, надо глаза промыть, – сказал он, не узнав собственный голос.
К моменту, когда оба немного пришли в себя, обстрел закончился. Пыль почти осела, Тим дёрнул ручку двери. В уши ворвался гул двигателей атмосферников, скрип сирен технических служб. На улице появились люди. Кто-то бежал, кто-то вел посечённых осколками людей, двух женщин пронесли мимо на мебельных щитах.
Выглядели люди по-разному. Одни в чистой одежде, другие покрыты пылью, были и такие как они с Дарьялом. Полураздетые, грязные с ног до головы, в крови, слезах и подтёках рвотной массы.
Окружающий пейзаж изменился до неузнаваемости. Несколько разбитых зданий лежат горами битого хлама. Две башни дальше по улице чадят жирными дымными столбами. Оттуда доносятся крики и вой подбирающейся к пожарам техники. Всё вокруг, включая каждый листочек на уцелевших деревьях, покрыто слоем серой пыли.
Тим подобное уже видел и реагировал спокойно, Дарьял увидел впервые. Это был ступор. Застывая порой на полушаге, он медленно вертел головой, впитывая всё попавшее в поле зрения. Рот открыт, руки трясутся, тело потряхивает крупная дрожь. По выражению лица Тим не взялся бы угадать, какие мысли бродят в его голове.