Боже мой, он так старается, хочет меня порадовать, а я стою и вместо помощи брезгливо все оглядываю вокруг. Я бросилась ему помогать. Налила из колонки воды в таз, и занялась уборкой. А Стас тем временем достал видавший виды мангал и уже раскладывал на старой решетке куски замаринованной куры.
Примерно через полчаса после наших приготовлений приехали друзья. Егор и Катя. Он худощавый жилистый не очень высокий чуть выше меня, но весь какой-то будто задубевший, то ли от природы смуглый, то ли так сильно загоревший от постоянного пребывания на солнце. Скорее всего, работает на улице – сделала я вывод. У него были черные глаза, очень короткая стрижка поседевших волос и недельная щетина. Подавая мне руку для приветствия, бесцеремонно меня оглядел.
– Так вы и есть та самая Светлана!
– Какая та самая?
Стас кивнул головой в знак согласия. Катя мне также не очень приглянулась. Вся какая-то круглая, суетливая, но зато с шикарным мелодичным голосом. Стас ее чмокнул прямо в губы, а она как бы невзначай прильнула к нему всем телом. Оба были одеты весьма непритязательно, она в простом безвкусном платье с огромным вырезом на груди, на ногах стоптанные босоножки. Он в вылинявших старых джинсах и вытянутой футболке.
«Ничего себе заявочки!» – ревниво подумала я, но виду не подала.
Мы с Катей нарезали салат из огурцов с помидорами, заправили зеленью и майонезом. Мужчины жарили шашлыки, и их манящий аромат уже назойливо щекотал ноздри, способствуя выделению желудочного сока. А шашлыки и впрямь получились отменные. Мужчины пили водку, Катя тоже, я смаковала красное вино из наших со Стасом запасов, сделанных в первый день моего приезда. Говорили друг другу дежурные фразы: о погода, о природе…
– Как твоя Рита? – обратилась Катя к Стасу.
– Никаких улучшений нет… Дочка за ней присматривает. Врачи говорят, что подвижность уже не восстановится.
– Вот горе-горечко, Стасик. Так ее жалко, – пропела Катя. – Ну, крепись, мужик, ты у нас стойкий оловянный солдатик. Хоть и на одной ноге сейчас, – сказала и сладострастно облизнула губы, это выглядело как—то непристойно.
Чем дольше мы сидели, тем больше шли в ход непристойные шуточки. Егор хватал ее то за грудь, то за огромные жирные ягодицы. Мне становилось все более неуютно, как будто я подглядывала в замочную скважину за постельными сценами.