Вот, конечно, вошедший служащий жмется и извиняется, разводит руками, – дескать, какая там, знаете, революция, какие там силосы – не смешите. Да разве мы что… Мы очень рады и все такое…
А начальник в своем кителе орет и орет и заглушает своим голосом Шашмурина, который в своем чулане скрипит зубами и чертыхается.
Из десяти служащих опросили только шесть.
Трое говорили неопределенные слова, моргали ресницами и пугались. Один, скотина, начал нашептывать новому начальству о всяких прошлых событиях и настроениях. Другой начал привирать, что хотя он сам будет не из дворянства, но давно сочувствует этому классу и в прежнее время даже часто у них находился в гостях и завсегда был доволен этим кругом и пышным угощением в виде тартинок, варенья и маринованных грибов.
Вот Шашмурин смотрит из своего окошечка, лязгает зубами, но молчит.
Вдруг приходит счетовод Николай Антонович.
Он говорит:
– Погодите вы, не кричите и своим хлыстиком не махайте. А спрашивайте меня вопросы. А я вам буду отвечать.
Тот ему говорит:
– Будешь, трам-тарарам, служить нашей старой дворянской власти?
Николай Антонович отвечает:
– Служить, – говорит, – вероятно, придется, поскольку у меня семья, но особого сочувствия я к вам не имею.
– То есть, – говорит, – трам-тарарам, как это не имеешь?
Николай Антонович отвечает твердо:
– Я, – говорит, – хотя и не коммунист, но я в революцию кровь проливал. И я, – говорит, – завсегда стоял на платформе Советской власти и никогда не ожидал от дворянской власти ничего хорошего. И я, – говорит, – считаю своим долгом высказать свое мировоззрение, а вы как хотите.
Сказал он эти слова – и вдруг смотрит, – который в желтом кителе – улыбается.
И вдруг слышен треск и шум в чулане. Это комиссар Шашмурин от волнения со стула падает.
Он падает со стула и вбегает в комнату.
– Где, – говорит, – он?! Дайте я его обниму! Ну, – говорит, – дружок, Николай Антонович, я, – говорит, – теперича тебя не позабуду. Теперича я тебе молочный брат и кузен.
И берет он его в охапку, обнимает, нежно целует в губы и ласково ведет к своему столу. Там он потчует его чаем, угощает лепешками и курятиной и ведет длинные политические разговоры о том о сем.
Тут все понимают, что произошло. Все чересчур пугаются. Который нашептывал на ухо начальству, тот хотел в окно сигануть, но его удержали.