Егор суетливо собирал листы, приготовленные под горючее. Увы, их осталось всего четыре, два пропали безвозвратно. К тому же, кроме утраченных, не хватало и последнего, – четвертый заканчивался на обрывке фразы. Похоже, второпях он взял лишь верхние страницы. Окончание документа так и осталось лежать дома в сейфе.
Подросток закусил губу, прищурился и попытался прочесть текст. В тусклом свете угасающего костра, перед ним всплывали необъяснимые, удивительные факты.
Как понял мальчик, это был некий Договор. «Договор купли-продажи» – именно такое словосочетание встречалось на страницах чаще других. Третий лист венчала не менее замысловатая надпись: «Обязанности сторон» – шло перечисление каких-то условий. На четвертом еще более странные выражения – «срок действия» …
Егор мало что в этом понимал. От напряжения у него заболела голова, он быстро переворачивал листы, ища зацепку, но все сильнее запутывался в формальных юридических выражениях. Что за дом принадлежал по договору отцу, где находился и дом ли вообще?
Ответа на данные вопросы документ не предлагал. Два верхних листа с указанием реальных имен «сторон» уже были уничтожены. Далее, в тексте, они значились исключительно как «покупатель» и «продавец». «Предмет» договора и «адрес» также не уточнялись.
Зато на одном из листов был заметен слабый оттиск печати, подписи и даты под ней. Видимо, чернила оказались свежими, и при сложении документа, они отпечатались на внутренней стороне предыдущей страницы. Это можно было считать большой удачей. Но, к сожалению, лист был поврежден сильнее других, и фамилия продавца на нем практически смазалась. Роспись рядом расшифровки также не подлежала. Первая буква имени то ли «К» то ли «Т»… А может не имени, а фамилии…
Что оставалось совершенно ясным, так это то, что подписал договор его отец. И подписал именно в Сосновске, в том самом городе, где на верхнем этаже заброшенной фабрики сейчас склонился над дырявым листом его несчастный брошенный сын.
Название города хорошо просматривалось на круглой нотариальной печати. Егор поднес уголок с сиреневым кружком к глазам, и вдруг огонь, тлеющий перед ним, о котором мальчик совсем забыл, погас. Наступившая следом темнота была абсолютной. Она, словно черная дыра, засасывала в себя окружающий мир, не давая ни единой песчинки вырваться наружу.