Следом вываливается и взъерошенный сосед, принимавший вчера на грудь. Оказывается, здесь выходит чуть ли не весь вагон: и те, которые с детишками, и те, которые с собаками и байдарками-велосипедами, и склочная тетка со своей таксой… Я возвращаюсь в купе и занимаю свое прежнее место на верхней полке. В опустевшем вагоне стоит непривычная тишина, слышно только какие-то крики на перроне и шум отъезжающих от станции автомобилей.
Время стоянки заканчивается, и в купе вваливаются двое новых пассажиров. Один – лет сорока, рябой, с залысинами на шишковатом черепе, в давно не стиранных джинсах и форменной железнодорожной рубахе с грязным воротником. Второй – лет на пятнадцать моложе, рыжий, вихрастый, в сильно жеванной белой футболке с капюшоном, красных кедах и джинсах, немножко чище, чем у первого.
– И чё теперь делать? – второй достает из сумки пиво «Охота Крепкое».
– Надо подумать, – первый, оглядев купе, кивает мне, здороваясь.
– А чё тут думать? – закипает рыжий, мелкими торопливыми глотками прихлебывая из жестянки вонючее пиво и обтирая вылезшую из прорези пену белоснежным рукавом. – Надо больничный брать!
– Как ты его возьмешь? – морщится старший. – Кто тебе его так запросто выдаст?
– Ха! Будь спок! Не впервой! Сейчас все организуем, – молодой отставляет в сторону опустевшую банку и, выудив из кармана телефон с сенсорным экраном, принимается кому-то названивать. – Алё, Вадим? Привет, это Вовка Измайлов! Узнал? Долго жить буду? Это хорошо! Слушай, помоги нам с больничными. Да, мне и Степанычу. В общем, нас от поездки отстранили и теперь мы пассажирами едем. Да! Вляпались! – Вовка искоса смотрит в мою сторону. – Подробности при встрече! Ну, у тебя же знакомая медсестра в поликлинике, пускай и нас выручит. Мы со Степанычем в долгу не останемся. Ага, давай!
– Ну, что? – вытягивает шею тот, кого назвали Степанычем. – Поможет?
– А то? – развязно откидывается назад Вовка и принимается за вторую банку «Охоты». – Не ссы, Степаныч, у меня там все схвачено!
– Ты бы это, – старший показывает глазами на пиво, – не бухал бы сейчас.
– Да чё будет-то? – отмахивается враз охмелевший Вовка.
– А как ты на прием к доктору-то пьяный сунешься? Хрен больняк-то выдаст! Еще и алкогольное опьянение напишут. Тогда совсем труба!
– Кому, мне? Да они у меня вот все где! – Он сжимает костлявые пальцы в хлипкий кулак и гордо выгибает впалую грудь. – Пускай только попробуют! Я с их главврачом в одном доме живу! Только скажу ему одно слово – всех уволит! Ик! Ик!