Хотел бы я, чтобы эти откровения прочитали мои близкие? А это уж, смотря, что у меня выйдет. Если писать и все время думать о том, какова будет реакция близких, то только и будешь следить за тем, чтобы кого-то чем-то не обидеть, будешь цензурировать самого себя. А хочется свободы. Поскольку я своих близких искренне люблю, то надеюсь, что у меня получится их не обидеть.
Почему пишу сейчас, а не раньше и не позже? Ну, раньше было не до того. Жизнь не отпускала на раздумья, на воспоминания. Я и сейчас вырываю недолгие моменты у повседневных забот. А позже – куда же позже? Может, позже впаду в маразм или просто не будет физических сил.
Вот и ответил на поставленные самому себе вопросы. И надо начинать, с чего-то надо начинать. Я, конечно, набросал план, как всегда делаю, начиная книгу, статью, доклад. Но ведь это совсем другое занятие – вне профессии. И все же попытаюсь.
Мое медленное, заторможенное развитие в детстве
Уже одно то, что я помню себя приблизительно с семи лет, да и то лишь отдельные эпизоды, говорит о том, что моя память, этот важнейший инструмент миропознания, развивался очень медленно и не совсем нормально. Часто слышу или читаю воспоминания людей о возрасте, когда им было два-три года. Многие дети читать начинают с трех лет, музицировать с трех-четырех. Я же про этот возраст могу вспоминать только то, что рассказывала мне про меня моя мама или рассказывает и пишет про меня мой брат Илья. Эти чужие воспоминания я могу воспринимать, но не могу ни подтвердить, ни опровергнуть.
С момента старта моей памяти о себе и о мире оставалось примерно полтора года до начала ужасной войны. То, что война ужасна, я понял потом, а в начале воспринимал ее как интересные приключения, как что-то вроде кино. Вот их, эти приключения, хотя очень смутно и фрагментарно, я помню. А ведь перед войной я успел закончить первый класс. Сегодняшние первоклассники очень умненькие и осведомленные, хотя и не очень самостоятельные в жизни. Сужу об этом по своим внукам, да и дети мои развивались, не в пример мне, более динамично.
Школа моя находилась прямо в нашем дворе, который полностью замыкался в довольно большое (по детским представлениям) пространство. В этом дворе в значительной мере прошло мое детство, за исключением трех с половиной лет эвакуации, здесь же прошли отрочество и юность, вплоть до моей женитьбы в двадцать два года.