Аким затаил дыхание. Таинство захватывало, до безумия страшило и тем сильнее манило его. Огонек, играя отраженным тьмой пламенем, огонек той другой, зазеркальной свечи легкой дымчатой гирляндой устремился по спирали вверх, покуда не скрылся из виду, спрятавшись за спиной отраженного силуэта мальчика. Свеча в руке Акима задрожала, вспотевшие пальцы еле удерживали скользкий воск. Страх кружил голову (что-то, возможно опасное, таилось за спиной), приказывая обернуться и немедля, пока не поздно, разрушить чары. Но таинственный зов из глубин зазеркалья молил остаться. К тому же любопытство, желание досмотреть кино, проецируемое отражением, до конца, возобладало, и Аким изо всех сил вцепился в непослушную свечу. И тут же отражение ответило мальчику, показав из-за спины отраженного силуэта язычок потустороннего пламени зазеркальной свечи. Спустя несколько секунд вслед за свечой отражение явило руку, что держала ее: узкую кисть с тонкими пальцами, чересчур белую веснушчатую кожу, обнаженную отсветом оранжевого пламени. Нечеткое отражение черных джинсов и футболки Акима, подпрыгивающих в такт неловкой пляске умирающей в его руке свечи, становилось размытее, очертания его таяли на глазах, сменяясь чужими, совсем иными очертаниями: вместо одежды мальчика зеркало явило девичье платье с коротким рукавом, зеленое в крупный горошек, а вместо его, Акима, лица зеркало отразило миниатюрный лик курносой девчушки с россыпью веснушек на носу и щеках и рыжими волосами. Ее глаза, круглые и большие, не мигая, в упор глядели из зеркала.
– Не пугайся! – сказала девочка, словно ледяным сквозняком прорезав молчание тишины. – Ты звал меня, и я пришла.
– П-пришла откуда? – выдохнул мальчик, и звук собственного голоса вдруг показался чужим.
Девочка приложила палец к губам, не раскрывая рта, но Аким мог поклясться, что в голове его пронеслось тихое «Тс-с…».
«Я сама не знаю, откуда взялась, – тем же манером проговорила незнакомка, – я всегда была здесь. И тебе не нужно говорить, я услышу тебя и так, просто подумай!»
«Здесь – это в зеркале?» – подумал Аким.
«Здесь, – ответила девочка. – Тут одиноко и холодно».
«Как и здесь», – вернул мысль мальчик.
Слово опередило мысль – только высказав ее, Аким понял, что в комнате и впрямь зябко. Он поежился от внезапно охватившей его дрожи. Но серо-зеленые глаза девочки сулили тепло, и холод отступил, не докучая больше.