– Спасибо, – сказал я и встал из-за стола.
Дядя Коля, не сводя взгляда с Марии или того, что сейчас сидело перед нами, поднялся вслед за мной. На свежем воздухе стало чуть получше, хотя в голове до сих пор не укладывалась вся полученная информация.
– М-да… – протянул отчим. – В жизни бы не поверил, если бы сам не видел. Что-то мне здесь не нравится, Максим.
– Я понимаю. Надо поговорить с Димоном.
– Ладно, я пока к машине пойду, там с топливным шлангом что-то. Увидишь Потапыча – скажи, пусть возле меня будет.
Фигуру Димона я разглядел сразу, стоило обойти «господский дом». Байков сидел на одной из приставленных к стене бочек и угрюмо смотрел на сминаемую ветром траву в поле.
– Прости, я не знал.
– Все в порядке. Просто дядя любит поддевать меня.
– Так пошли его.
Димон грустно улыбнулся. Он распростер руки, указывая на дома, несколько сараев и открытый хлев.
– Его эта ситуация бесит не меньше, чем меня. Они с отцом были очень близки. Два лучших, самых многообещающих артефактора во всей стране… Ну да ладно, было и было. А послать не могу, потому что все это оплачивает он. Каждый месяц с довольным видом приносит счета и складывает на столе. Ведь «ты же глава фамилии, ты здесь все решаешь», – изобразил он Олега. И получилось похоже, почти так же отвратно.
– А почему он сам…
– …Не стал главой фамилии? Потому что опорочил честное имя Байковых. Был замешан в подозрительных делах, даже сидел. Да и удобнее ему быть серым кардиналом. Ответственности меньше. Он опекуном-то стал со скрипом. Просто потому что больше некому было.
– Дима, а твой отец?
– Он недееспособный. Ты сам видел. Поликарпыч кормит его с ложечки, выносит за ним утки, моет, одевает. Живой труп и… мертвый труп.
– Не надо так, это твоя мать. Я бы все отдал, чтобы моя была жива.
– Но она не жива! В том-то и дело… Мне тогда восемь было. Несчастный случай, с кем не бывает, как говорит Олег. Вот только отец не смирился. Слишком сильно любил ее. Не дал похоронить, два дня сидел с ней в комнате. А когда к нему зашли… – Байков замолчал, на глазах у него блестели слезы. Димон проморгался и продолжил: – Иногда людей, даже самых близких, надо уметь отпускать. Я это понял давно. А вот отец – нет.
– А он… может снова стать нормальным?
– Кто же его знает? Беда в том, что до него не достучаться. Он словно в коме. Я даже не уверен, что он кого-то слышит.