– Сюда, доктор Аккерман.
Многоуважаемый доктор Аккерман стоял позади него. Признанный врач-психиатр и писатель, доктор Аккерман считался ведущим экспертом по неизлечимым душевнобольным. Доктор ждал, сгорая от нетерпения, пока санитар зажигал одну свечу за другой на старинном канделябре.
– Серьёзно, Коутс? Это слегка театрально, не думаешь?
– Театрально, сэр?
– Эти свечи. Здесь прекрасное освещение.
– Это пока. – Санитар повёл доктора Аккермана за собой по узкому коридору. – Во время грозы освещение здесь очень нестабильно. Поверьте мне на слово, доктор. Вы бы не хотели оказаться здесь в темноте.
Доктор вздохнул:
– Хорошо. Веди дальше.
Коридор, построенный из цементных блоков, был восемнадцати метров в длину с шестью пронумерованными дверями, по три с каждой стороны. Они вели в комнаты с мягкими стенами; в каждой – маленькое смотровое окошко. Единственным предметом интерьера в коридоре были круглые часы на дальней стене, закрытые металлической сеткой. Аккерман подумал, что за современным фасадом могло скрываться настоящее подземелье старых времён, а мягкие комнаты могли когда-то быть пыточными, оборудованными приспособлениями вроде дыбы или дробилки для колен. Ах! Кто-то сказал «игры для вечеринок»?
Когда доктор Аккерман проходил мимо одной из дверей, пациент за ней пролаял приказ:
– Мартин! Принеси мне чаю, Мартин! Оригинального! Немедленно!
– Сейчас не время для чая, полковник, – ответил санитар. Доктор Аккерман с любопытством посмотрел на него.
– Это полковник Таск, – пояснил Коутс. – Известный импортёр редких и экзотических товаров. Он с нами уже довольно давно.
– Могу я спросить, почему? Он говорит совершенно адекватно.
Санитар подошел ближе; мерцающие свечи канделябра придавали неестественное свечение его худому лицу.
– Некоторое время назад он привёз в Штаты египетскую мумию. Вместе с особыми чайными листьями. И кстати, вы можете найти все подробности в его карте. Так же, как и в Томе III.
– Я так понимаю, он идёт на поправку?
Санитар опустил голову.
– Боюсь, он безнадёжен, сэр. Как и остальные. Заперт в лабиринте собственного разума. Видите ли, у обитателей нашего подземелья, – он пробежался взглядом по остальным дверям, – есть одна необычная общая черта.
– И что это за черта?
– Они утверждают, что видели призрака, добрый доктор. Или двух. Или трёх.