Я соглашался. Да, слипнется, и еще как…
Столько слезливого кудахтанья и жалобных стенаний мне не пришлось выслушать за всю свою жизнь.
И жизнь, и слезы, и любовь к коммунистической партии пришлось использовать в беседе со мной агроному, чтобы я оставил эту историю без огласки. Первым делом меня повезли в колхозный душ, где почему-то лилась либо ледяная вода, либо кипяток, среднего не дано. То обжигаясь, то охолоняясь, я отмылся от земляных и сахарных покровов. Одежду пришлось обождать, пока её стирали и сушили, я прохаживался по территории, облачившись в белый халат зоотехника.
Вот потом я совершил почти самоубийственное действие, сдуру, и никто даже не подумал, что этого делать категорически нельзя. Меня повели, как дорогого гостя, как папу римского, как королеву Викторию – в колхозную столовую. Шулюм, баранина и рис, квас и компот – все легло тяжким бременем в моё многострадальное нутро, я потерял сознание от мучительных спазмов в желудке, и за мной приехала скорая.
Вам интересно знать, что было дальше? Спешу заверить, что ничего интересного в промывании желудка и клизмах нет, и ничего привлекательного – тоже нет. Весь мой обед был извержен и проклят.
Но на этом мои мучения не окончились. Мне дали выпить стакан какой-то известковой жидкости, по вкусу – речная глина. И немедленно выпил…
Потом – рентген желудка. Вроде все нормально, желудок выдержал.
Мне вручили мензурку раствора магнезии, но я украдкой вылил его в раковину, посчитав, что хватит мне на этот раз всяких лекарствиев.
Вечером у меня были скоропостижные роды, случился выкидыш булыжника. Извините за столь интимные подробности, но я едва не разбил своим каменным первенцем больничный унитаз. В общем – в этом семестре я прошел самую суровую практику.
* * *
Заметил, что после операции некоторые мои сны приобрели странную, почти кинематографическую четкость и яркость. Иногда я даже не мог уверенно сказать, видел ли я это во сне… или все это происходило наяву… только давно… или я это припоминаю?
Снилось мне, что я иду по лесу. Прохлада, сумрак, дело идет к вечеру. Мне легко идти, иду без поклажи. Просто так иду, в руках легкая веточка, обычный срезанный прутик. Я иногда разбрасываю этой импровизированной тросточкой опавшую листву, будто ищу что-то.
Под листвой обнаруживаю грибы. Четыре штуки, сросшиеся вместе. Оранжевые. Вместе с комом земли вынимаю этот сросток, тщательно отряхиваю и прячу в карман.