От энергичного голоса подруги желание спать и нежиться стремительно отступало.
– Да он затра… Забодал он меня. У него каждый день новая гадость готова. Стоило ему появиться в нашем отделе и у меня все прахом пошло. Всегда находит повод боднуть. Вчера обгадил все выходные. На совещании опять на меня орал. Да еще Мишка добавил. Сзади в ухо мне шепнул, серьезно так: “Да, Сашка, это любовь”. Народ услышал. Ржали до конца совещания.
– Ну так подсыпь своему носорогу в чай слабительное.
– Он чай не пьет.
– Может ему дверь дегтем намазать?
– Ага. Уже готовлю стратегический план, как от него избавиться.
– Бросай это грязное дело. У тебя скоро о-о-отпуск, – жизнерадостно растянула слово подруга. – Хорошо в отпуске. Лежишь на пляже. Песочек тепленький. Морем пахнет.
– Татьяна в отпуске. Не отпустит он меня. – Александра замолчала. Солнечное настроение подруги разбавило ее раздражение, но досада осталась. – Не работа, а ремесло. Серость какая-то. Все ничтожные дела мне отписывает. Последнее – о краже трусов и лифчиков.
– Красота кругом, солнышко светит. Татьяна твоя скоро вернется, и пойдешь ты в отпуск. И будет тебе счастье. Солнце, пляж… – Ленка засмеялась.
– У нас гром и молнии, дождь льет. Потоп у нас… В-о-о-от, теперь конец света наступил, – со вздохом произнесла Александра, глядя на погасший экран электронных часов. – Вы еще долго загорать собираетесь?
– Не чахни. Мы с Иваном скоро возвращаемся. Решили к тебе в гости нагрянуть. Готовься, скоро припремся, – подруга жизнеутверждающе пропела последнюю фразу и отключилась.
Александра вернула телефон в пушистую тапку. Повернулась к окну, глядя на нервно дергающуюся от ветра, мокрую занавеску. Гром затих, дождь сеял мелкие капли в стекло. Благодушие сменилось глухим раздражением. Откинув одеяло, Александра поднялась и пошлепала босиком в ванную. Вредный стул бросился под ноги, стол подставил угол.
– Да, чтоб вас всех… – чертыхнулась она, растирая будущие синяки.
Душ взбодрил. Александре хотелось погрызть кого-нибудь. Яркая картина собственного конфуза на пятничном совещании настойчиво лезла в голову.
Перед мысленным взором всплыл образ начальника – широкого и невысокого с крупным, щекастым лицом. Прямолинейный и нахрапистый, он гордился своей прямотой, вещая гадости подчиненным. Именно вещая, просто говорить с сотрудниками у него не получалось. Александру выводила из себя его презрительная усмешка. Но самым невыносимым оказалось внутреннее ощущение от общения с ним. Он говорил, а в душе у нее словно наждачная бумага скребла.