Абеееееей! Абеееей! – снова старик заговаривался во сне, дети знали, ему снится сон и не будили его, пусть поспит, пусть отдохнет. Слишком тяжело ему дались эти 9 месяцев с тех пор, как умерла его старуха. Как-то сразу он постарел, подряхлел, ни с кем не разговаривал, чаще молчал. Дети понимали его, как ни крути, однако 75 лет прожил с одной женой, а тут остался один.
Абеееей! Абееей! – кричал мальчик на вершине горы и бежал навстречу к своей судьбе широко раскинув руки. Он не знал, что его ждет, но какая-то мудрая часть 90-летнего старика знала, что совсем скоро за ближайшим поворотом он увидит ее – ту, что предначертана ему судьбой, ту, что выбрали для него родители. Ту, что зовут Хабиба – Ева значит по Библии.
И в этот раз Аллах был милосерден – Хабиба, улыбаясь, встречала его.
– Бога нет! – раздался детский голос в прихожей.
– Бога нет! – громко повторил Гимран и с размахом и грохотом забросил школьный портфель в дальний угол, а сам прислонился к стене чулана, чтобы удобнее было снимать сапоги. Он был вымазан с головы до ног грязью, будто школа была не в двухстах метрах от дома, а в нескольких километрах, а лужи на пути не оставляли ни единого шанса вернуться сухим и чистым.
– Мааааам, ты слышала, что я сказал? – крикнул еще громче Гимран и в это время из кухни появилась Хабиба, влажная от жары и пота, вытирая руки об передник: – Что ты сказал, улым(сынок)?
– Уф! – возмутился Гимран тому, что придется повторять сказанное, – я говорю, Бога нет! Нам так сегодня учитель в школе сказал.
– Как это? Аллах тебя храни! – всплеснула руками Хабиба и принялась помогать Гимрану стягивать сапоги.
– А вот так! Советская власть верит только науке, а значит, тому, что можно доказать, а Бога нет – никто его не видел и не трогал. А раз потрогать нельзя, значит его не существует. Это ж очевидно! А тех, кто этого не понимает, этих антисоциальных личностей советская власть будет расстреливать!
– Как это?– повторила свой вопрос непонятливая Хабиба, – и меня? – и плюхнулась на комод. – А как же ты, улым? – а про себя подумала: И теперь что же это, советская власть будет расстреливать за то, что нельзя потрогать? А раньше убивала за то, что можно вырвать из рук. И вслух повторила: А как же ты? Что будет с тобой?
– Во-первых, я в Бога не верю. Во-вторых, дети за родителей не отвечают. А в третьих, я тебе не «улым», а ты мне и не «мать» вовсе. Мои родители умерли, а ты меня подобрала. Да и умерли они, защищая советскую власть от таких как ты, между прочим – так что меня простят.