но к тому, что
принято называть злом. Для понятия зло нет однозначного коррелята. Рассудок черпает критерий зла не извне, но из самого себя, он творит его сам, и если одному человеку какая-то вещь представляется тем предметом, который подпадает под его критерий зла, а другому та же вещь не представляется таким предметом, каждый, считая или не считая эту вещь злом, прав для самого себя, а для другого неправ. Вопрос, кто из обоих прав объективно, тут бессмыслен. Если бы зло существовало объективно и было одинаково для всех, не было бы споров о том, зло или не зло та или иная вещь. То, что такие споры возможны, свидетельствует не о том, что одни люди способны, а другие не способны распознавать зло. Все способны распознавать зло, но не все видят зло в тех же вещах. Расхождения во мнениях не касаются вопроса, существует ли зло; в этом все согласны. Но то, что зло для одного, не зло для другого, и это, может быть, самый существенный момент в природе зла, не допускающий единого и одинакового для всех отношения к этому феномену. Помимо вопроса, могут ли два человека одинаково воспринимать зло, как они одинаково воспринимают квадратную или круглую форму или красный цвет, возникает вопрос, можно ли одинаково пользоваться словом «зло» для обозначения различных видов и форм зла. Но если уже в отношении значения этого слова и его употребления невозможно всеобщее согласие, оно тем более невозможно в отношении зла как такового. Невозможным представляется согласие уже в главном вопросе: существует ли зло
как таковое или оно порождение чувств человека, его воображения и мысли.
Вопрос, в какой мере зло присуще христианству, главный вопрос, разделяющий сторонников и противников христианства на две враждебные партии. Легко установить, сторонник ли человек христианства: в этом случае он не будет считать христианство повинным в масштабном зле. Противниками и сторонниками христианства становятся как раз по тому основанию, считают ли причастность христианства ко злу значительной или несущественной. Небольшие погрешения христианству прощаются, особенно если им можно противопоставить заслуги. При отсутствии у христианства заслуг и при наличии только злых дел никто бы не захотел стать христианином.
Такова общая формальная сторона дела, которая дополняется фактической стороной – теорией и практикой христианства. Тут возможны, по крайней мере, четыре случая: теория и практика христианства хороши; теория христианства хороша, а практика плоха; и теория, и практика христианства плохи; теория христианства плоха, а практика хороша. Четвёртый случай, как самый маловероятный, можно исключить из рассмотрения. Из оставшихся трёх случаев только в первом – теория и практика христианства хороши – исключается возможность для христианства быть злом. Если теория и практика христианства хороши, исключено, что могут быть недовольные им. Из того факта, что у христианства