Глава 2. Нетипичный ребёнок
С родителями, я считаю, мне повезло. Надо заметить, что Атланты в целом были людьми хорошими: добрыми, отзывчивыми и неэгоистичными (за редкими исключениями). И моя семья была такой же: мои родители очень любили меня и старались, как могли, чтобы я был счастлив. Однако, несмотря на все их усилия, моё детство было очень непростым, и даже сейчас вспоминать мне его довольно тяжело.
В Атлантиде был, можно сказать, отлажен механизм перерождения. Поэтому те, кто уходил в мир иной, через некоторое время рождались вновь в своей же среде, то есть среди близких им родственных Душ и в пределах своего класса, или касты. Для обычного Атланта смерть не была особой трагедией, а рождение было приятным событием. Где-то лет с пяти-шести (по нашим меркам) дети уже хорошо помнили свою прошлую жизнь: чем они занимались, кто из их теперешних родственников встречался им раньше, в какой роли и так далее. Отрывочные воспоминания и картинки всплывали у малышей, конечно же, гораздо раньше, но к пяти-шести годам они уже собирали из этих сведений ясную и чёткую картину.
Дети Атлантов, как правило, были спокойными: они понимали, что родились вновь среди любимых и близких людей, и у них есть шанс реализовать то, что они не успели в прошлой жизни.
В моём случае, к сожалению, всё было по-другому. Да, у меня тоже с самого раннего возраста стали мелькать в голове отрывочные воспоминания о прошлом. Но, в отличие от большинства детей, они у меня были пугающими: после их просмотра всё будто переворачивалось и болело внутри, и я мог долго плакать.
Однако, как выяснилось позже, это было ещё не самое сложное. В раннем детстве я не мог ничего толком анализировать, а просто пытался забыться и отвлечься от своих страшных картинок: бежал на руки к маме, а потом начинал играть. После этого меня немного отпускало и становилось легче. А вот когда я немного подрос, то для меня началась самая «жесть»: я не просто смотрел своё прошлое как фильм, испытывая при этом яркие чувства и эмоции, но и пытался потом осмыслить увиденное. А поскольку сознание моё в тот момент было еще детским и незрелым, то ни к чему хорошему это не приводило.
Я приходил примерно к таким выводам: раньше я был женщиной, которая жила на далёкой планете, гораздо более развитой, чем эта. В определённый момент этой тётке начало «рвать башню», и она натворила кучу плохих дел и ошибок, а потом в порыве угрызений совести захотела скрыться куда подальше. И вот теперь по её (то есть по моей) вине меня забросило в это захолустье.