Парень не стал медлить, дожидаясь их пробуждения – взяв сапоги в руку, беззвучно зашагал к двери. Снаружи никого не оказалось. Он шмыгнул к лестнице, в темном углу натянул сапоги, завязал шнурки и поспешил вниз, беспрестанно оглядываясь по сторонам.
На улице его встретил моросящий снег, но температура воздуха была неожиданно высокой. Авет еще в детстве заметил – неизменно, когда срывается снег – природа замирает, а тишина в такие мгновения бесценна – она режет слух и завораживает. Он остановился и,закрыв глаза, вслушался в звуки.
Мокрые снежинки облепляли его ресницы и щекотали лицо, издавая трескучий, ненавязчивый писк. Снег с каждой минутой усиливался, снежинки становились крупнее, и он мог видеть все многообразие их узоров, благодаря зрению Терра.
Ему вспомнились мать и отец, которые как лесные зверьки с наступлением холодов норовили запереться в доме – в тепле, сытости и дреме.
И вспомнился Алик, с которым они посреди снежной тихой ночи открывалипотайное окно, о котором не знали родители и, переодевшисьв теплые вещи, заранее подготовленные и запрятанные еще днем под кровать, вылезали наружу.
Отбежав далеко от дома, они играли в снежки и лепили снежных зверушек. Особенно хорошо у Алика получались зайцы со стоячими ушами и пустыми глазницами – дырками от пальцев.
Порезвившись с полночи,мальчики возвращались домой так же тихо, как уходили и, раздевшись, заталкивали мокрые вещи обратно, чтоб на следующий день незаметно разнести их по дому – что на стирку – что на сушку. А затем долго отогревались под теплыми одеялами каждый в своей кровати. Он помнил, как Алик каждые пять минут спрашивал: «Ты уже согрелся? А теперь согрелся? А у меня еще ноги холодные! »
Им было всего по восемь лет, но он прекрасно помнил это время. Он берег эти воспоминания о семье, чтоб было ради чего жить.
Жить ради родителей. Жить ради мести за них. Жить ради брата. А теперь еще и ради нее…
Первый снег никогда не задерживается надолго – но зато он – предвестник самого чистого и светлого промежутка в году.
Стряхнув с себя воспоминания,Авет побежал к монолитной стене.
Глава 12.
Линза
Даниэль уже больше часа плутала по городу в поисках того, что Алику плохо представлялось. Она не могла сориентироваться в ярком неестественном свете фонарей и в гомоне шумящих прохожих. Она сворачивала в улочки, которые снова и снова выводили ее на центральные гудящие улицы.