. И успехов, надо сказать, достигли феноменальных.
В 1882 году, например, они составляли 43 % крупных пайщиков (или технических управляющих директоров) в 10 крупнейших кредитных банках Германии, включая «Deutsche Bank», крупнейший в Европе [4].
Дело, конечно, не ограничивалось только финансами. Евреи оказывались на видных местах и в промышленности, и в науке, и в искусстве. Первый роман молодого Томаса Манна, «Будденброки», вышел в издательстве «S. Fischer Verlag» Самуэля Фишера, еврея родом из городка Липтовски-Микулаш в Австро-Венгрии.
Но значительный успех совсем не означает, так сказать, социальную приемлемость. В этой связи есть смысл привести конкретный пример.
В 1872 году некоему Гершону Блейхредеру был выдан патент на дворянство. Hy, Блейхредер был не первым встречным, a кавалером нескольких прусских орденов, самым богатым человеком Берлина. Наконец, он был личным банкиром Отто фон Бисмарка, всемогущего канцлера Германского рейха. Но он был евреем, да еще и некрещеным. Поэтому в патенте, дарующем ему прусское дворянство и право на аристократическую добавку к фамилии – он становился теперь «фон Блейхредер», – было сделано маленькое упущение. Там не было ни единого слова по поводу его семьи.
B романе Томаса Манна «Bekenntnisse des Hochstaplers Felix Krull» – в русском переводе он называется «Признания авантюриста Феликса Круля», – есть презабавное рассуждение о разнице между понятием «хорошая семья» и просто «семья».
Книгу автор писал долго и в итоге так ее и не закончил, но нас сейчас интересует вот что: Феликс Круль, главный герой, авантюрист и проныра, нанимается изображать из себя странствующего юного аристократа. И в числе прочего, того, что он должен усвоить, есть и представление о должной социальной иерархии.
С точки зрения аристократа, сказать о ком-то, что он или она из «хорошей семьи», – это снисходительное определение, которое истинный дворянин может дать зажиточному бюргеру или, скажем, девице, дочери профессора университета. A указать, что такой-то – из «семьи», означает в принципе признание некоего социального равенства.
Оказывается, это рассуждение было – как и многое другое у Манна – скрытой цитатой. В Пруссии при возведении бюргера в дворянство в выдаваемом ему королевском патенте непременно значилось, что обладатель патента, свершивший то-то и то-то, известный своим истинно доблестным поведением и характером и