23—26 октября 1923 года в Тюрингии вспыхнуло коммунистическое восстание.
VI
Мысль «свергнуть иго капитализма» обычно посещает рабочие массы тогда, когда капитализм перестает работать. К осени 1923 года капитализм в Германии работал очень плохо, и причина была самой обыкновенной – деньги потеряли обеспечение и стали фантиками. Началось все с того, что остановился Рур. Забастовки парализовали промышленность и не позволили Франции использовать продукцию Рура, но заодно они лишили этой продукции и Германию. К тому же правительство в Берлине, следуя политике «пассивного сопротивления», взяло на себя обязательство выплачивать бастующим заработную плату. Сделать это можно было только одним способом – печатанием денег.
Дальше началась форменная вакханалия.
Инфляция и так была очень высокой – если в 1913 году соотношение марка к доллару было примерно 4 к 1, то к январю 1923 года (началу рурского кризиса) за один доллар надо было заплатить уже 18 тысяч марок. В августе 1923-го доллар стоил почти 5 миллионов марок, 98 миллионов – в сентябре и уже совершенно непредставимые 25 миллиардов в октябре.
В начале ноября 1923-го газетный выпуск «Фёлькишер Беобахтер» стоил 5 миллиардов марок [5].
Совершенно понятно, что случившееся обесценило все сбережения, все пенсии превратились в труху. Заработную плату стали платить ежедневно. A потом – дважды в день. Иначе работающие просто не успевали ничего купить – к вечеру цены могли удвоиться.
Понятно, что при таких условиях все, что было материальным, из продажи исчезло вообще.
Восстания коммунистов, полыхнувшие в Гамбурге, оказались почти закономерными. Хотя к концу октября армия и полиция успели их подавить, но общее положение оставалось крайне шатким, правительство в Берлине еле держалось.
В Баварии, слывшей оплотом правых партий, ввели чрезвычайное положение. Густав фон Кар, самый авторитетный из баварских политиков, получил почти диктаторские полномочия. За ним была его огромная репутация – он руководил правительством Баварии с 1917 года.
И первое, что он сделал – отказался исполнять приказание из Берлина об аресте наиболее задиристых лидеров вооруженных формирований фронтовиков. И «Фёлькишер Беобахтер», который от него потребовали закрыть, он тоже оставил открытым. Кар вовсе не сочувствовал идеям НСДАП о создании