Не мешкая, я решила наведаться в швейную мастерскую. Увы, расспросы не увенчались успехом – главная швея и её помощницы уверяли, что мои мерки никому не передавали.
– За такое можно потерять работу. Разжалуют из швей в поломойки, а то и вовсе из школы выгонят, – сказала дородная седая чонрэйка.
– Может, спрашивал кто-нибудь?
Мастерицы переглянулись и дружно покачали головами.
– Тогда откуда кто-то раздобыл мои мерки?
Главная швея поджала губы и сухо произнесла:
– Возможно. Только возможно. Это одна из уволенных работниц. Недавно из школы выгнали тринадцать слуг. Из них трое, к моему глубокому сожалению, оказались швеями.
– Ясно… – вздохнула я. – Извините, что отвлекла вас от работы.
Сложно понять, соврали швеи или сказали правду. Разыскивать уволенных работниц не было времени, да и я сомневалась, что добилась бы от них ответов. Моё маленькое расследование зашло в тупик.
Конечно, можно расспросить самого вероятного кандидата – Марка. Но, немного поразмыслив, решила не спешить. Я всё равно не собиралась надевать наряд. Независимо от того, кто его подарил. Даже если Марк… Принять платье от парня, тем более такое дорогое, означало поставить себя в зависимое положение.
Кто бы ни сделал подарок, на балу он себя обязательно проявит – так или иначе. Вот там и посмотрим…
* * *
Марк ждал в холле на первом этаже общежития. Когда увидел меня, его лицо украсила смущённая и виноватая улыбка.
– Извини. Знаю, должен был купить тебе наряд, но сейчас я на мели… Впрочем, ты и так чудесно выглядишь, – закончил он неловким комплиментом.
Значит, не Марк. А кто тогда? Неужели я оказалась права в своих подозрениях, и подарок сделал Рик?..
Я оделась так же, как и на прошлый бал, – в чёрное форменное платье. Вновь уложила волосы в высокую причёску и вдела в уши бабушкины серьги с изумрудами.
– Спасибо, – улыбнулась я. – И не беспокойся, даже если бы ты прислал платье, я бы его не надела.
– Почему?
– Не хотела бы чувствовать себя обязанной. Да и не те у нас отношения, чтобы я могла принять столь дорогой подарок.
Марк посмурнел. Кажется, фраза про отношения пришлась ему не по душе. Впрочем, он тут же усмехнулся и сказал:
– Я и забыл, какая ты…
– Щепетильная?
– Гордая, – поправил меня он.
Что правда, то правда. Если бы смогла умерить гордыню, жилось бы гораздо легче. Но тогда пришлось бы забыть, кто я, чему учили с детства, отказаться от многих принципов. Тогда бы я просто перестала быть самой собой.