Короткий завтрак. Ни к чему не обязывающие фразы: «А было хорошо. Ну пока. На телефоне… Может быть, когда-нибудь мы ещё встретимся».
Дома Мария долго думала, что же случилось, почему её так сильно тянет написать ему. И она, кажется, отправила какой-то смайлик.
Ответа не было. И от этого становилось всё дискомфортнее и больнее. Покой на ближайшую неделю исчез, все мысли были только о нём. Он в мгновение стал самым важным, нужным. Да что мы вокруг да около ходим – любимым.
Таких чувств ранее она ни к кому не испытывала. Одновременно были и радость, переполнявшая её, и пугающая пустота. Он так и не ответил.
Работали они в разных подразделениях и географически были разделены десятками московских километров.
Делать ничего она не могла. Ей был нужен он. Объятия, слова, смех, дыхание. Всё полностью.
Маша понимала глупость своих дальнейших действий. Да он, возможно, даже не вспомнит её. Одна из многих, не более…
И от подобных мыслей становилось совсем некомфортно. Надо же было так втюриться. Совет с подругами не возымел своего магического действия. Её, рассудительную провинциалку, никто из них не видел ранее такой потерянной и смущённой.
Было принято коллегиальное решение разузнать про него побольше: жена, дети и тому подобные подробности.
Тем временем Маша сохла от любви. И если вы подумали, что это такая фигура речи, то заблуждаетесь. Сохла наша Маша от чувств вполне себе реально. Штаны скоро стали падать, а мысли в голове были только о… Кажется, Александре.
Создать на него досье оказалось делом несложным. Он не скрывался. Был холост. Детей не имел. Круг интересов имел широкий, и Мария в этот круг в настоящий момент не вписывалась.
Родилось решение: подойти и поговорить. Простое и изящное, с высокой ожидаемой эффективностью.
Привела себя в порядок, накрасилась, замаскировала круги под глазами, на лицо надела улыбку.
– Привет, помнишь меня?
– Привет, не совсем… извини.
Она с трудом свела разговор в шутливую плоскость. Чего ей это стоило – даже обсуждать бессмысленно. Хотелось провалиться под землю, сбежать, забиться в угол и долго тихо реветь.
Но пока: «А было хорошо тогда, спасибо за вечер, на телефоне. Может быть, когда-нибудь ещё встретимся».
Ревела она долго. От бессилия, от непонимания. Как с ней такое могло случиться? Что это за химия такая? Что в ней поломалось и зачем?