–Молчи, папа, пожалуйста, молчи, – прошипела пунцовая от краски девушка.
–Чего это молчи, нет ну ты представляешь-обратился он ко мне ,начинающему что то подозревать,-нашла какого ухаря купающегося ночами на пляже Дальнем и подглядывала за ним ,хорошо что хоть не подошла ,а то бы этот задохлик точно не смог бы уберечь мою девочку.
Я не выдержал и заржал в голос. Настя, красная как спелая помидорка, погрозив нам обоим кулаком выскочила в коридор, но обещала вернуться показать этим мужланам то бишь нам, где зимуют раки.
–Чего это она? – недоуменно спросил Алексей Иванович, оглядываясь на меня задыхающегося от смеха, -Чего это ты? Так, а ну ка объясняй, зятек.
–Да ну так, мелочи, – я утер выступившую от хохота слезу, – просто походу тот самый ухарь это я.
–Да уж, – крякнул генерал, – ладно я за дочкой.
И не успел что возразить или задать миллион вопросов, как легким ветром он испарился.
Потихоньку я потянулся за найденной пижамой, и начал быстро одеваться. От простреливающей бок острой боли несколько минут назад почти не осталась и следа. Далекая, неприятная, но, если не совершать резких движений, вполне терпимая еще была. Через минут десять, когда уже по-тихому начал задумываться как бы выйти, отсюда найдя хоть кого – нибудь готового мне объяснить все вокруг меня происходящее, как снова еле скрипнула дверь впустив идущую под строгим взглядом родителя походкой манекенщицы Настю.
–А теперь, ребятки, отставили хаханьки и очень внимательно меня слушаем-сложив руки за спиной обвел нас взглядом суровый, повидавший многое мужик, одной своей позой, едва не заставив меня вскочить с криком так точно товарищ генерал.
–Олег, – обратился он ко мне, – как ты прошел инициацию паранорма?
–В смысле – не сообразил я. Отдельные слова вроде ясны, но общее понимание ловко от меня ускользнуло, вильнув хвостом где-то на задворках мозга.
Алексей Иванович как-то недоуменно взглянул на меня.
–Как ты зажег молнию в руках и будь предельно точен в своих словах, это крайне важно. -Генерал на меня смотрел взглядом сталинского нквдешника года этак 37. Я непроизвольно поежился.
–Ну после смерти мамы… – и кратко, опуская воду, рассказал про поход, гору, камень и так далее вплоть до вечера встречи с Настей.
–Ничего себе, дикарь, – неподдельно удивился Алексей Иванович, – лет 50 о свободно инициированных и что самое главное выживших при этом не было слышно.