Шина лопнула.
Я прижимаю ладонь ко рту. Все происходит словно в замедленной съемке. Автомобиль разворачивается на сто восемьдесят градусов, чудом не задевая припаркованные машины. Его выносит на тротуар, и он останавливается, когда передний бампер врезается – нет, не в телеграфный столб, а в гигантскую пальму. Капот сминается, как алюминиевая банка.
Мы с Ари ошеломленно рассматриваем покореженную машину. Наконец Ари кое-как отстегивает ремень безопасности и ногой распахивает дверь. Она бежит к месту аварии, прежде чем я успеваю опомниться и пошевелиться, да и то только для того, чтобы разжать кулаки.
Пальцы покалывает, как будто на грани онемения. В свете уличного фонаря они кажутся оранжевыми.
Совпадение.
Просто какое-то странное совпадение.
Я машинально выуживаю из кармана телефон и звоню в полицию. К тому времени, как я сообщаю оператору информацию, дрожь в руках утихает, и Ари возвращается.
– Все в порядке, – запыхавшись, говорит она. – Сработали подушки безопасности.
– Я позвонила в полицию. Они скоро будут здесь.
Она кивает.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
Ари забирается на свое место.
– Думаю, да. Просто ужасно испугалась.
– Я тоже. – Я тянусь к ней и сжимаю ее ладонь.
Она поднимает на меня страдальческий взгляд:
– Это ужасно, но когда все случилось… в какое-то мгновение после того, как они разбились, моей первой мыслью было…
Она замолкает.
– … так им и надо, – заканчиваю я за нее.
Она виновато морщится.
– Ари, они вели себя как придурки. И черт знает что творили на дороге. Мне неприятно это говорить, но… так им и надо.
– Ты же не всерьез.
В том-то и дело, что всерьез, но я предпочитаю не отвечать и просто выпускаю ее руку.
– Хорошо, что никто не пострадал. Включая нас. – Я потираю затылок. Шишка, кажется, уменьшилась. – Не думаю, что моя голова выдержала бы сегодня еще один удар.
К утру головная боль проходит, но остается сонливость, и в черепной коробке висит туман. Я распечатываю свою статью о морском черте и заметку Джуда о гигантской акуле и одеваюсь.
– Последний день, – шепчу я своему отражению в зеркале ванной. Эти слова мотивируют меня, как мантра. Я чищу зубы и привычно расчесываю спутавшиеся волосы. Последний день. Последний день. Последний день.
Я проснулась на час позже обычного и слышу, что внизу уже царит хаос. Папа поставил альбом группы «Кинкс», и звучит одна из их жизнерадостных, оптимистичных композиций – «Давай потанцуем». У папы своя теория: утро, начинающееся приятной музыкой, гарантирует потрясающий день. Думаю, в этом что-то есть, и верю в то, что хорошее начало – залог успеха, но иногда его бодрые утренние мелодии скорее бесят, чем вдохновляют. Мы все при случае пытаемся сказать ему об этом, но он вечно отмахивается от критики. Не удивлюсь, если у него уже готов утренний плейлист на все лето.