Все корабли были оснащены не токмо установками «греческого огня» и катапультами для метания дротиков и кувшинов с зажигательной смесью, равно и баллистами, метавшими на дальнее расстояние каменные ядра, а и башнями на корме и носу для стрельбы из луков. При абордаже подключались и гребцы верхних банок, прекращавшие греблю при столкновении с вражеским флотом, вооружившись и облачившись в доспехи.
И не отверзая уста свои, гневно отчитал Радислав вышестоящих в Центре кипевшим разумом своим, возмущенным, однако не рвавшимся в смертный бой, предлагавшийся в небезызвестном гимне виртуально заклейменным голодным и рабам. Торговец же из вольной Земли вятичей плотно насытился пред тем в заведении с достойными блюдами – особливо, мясными и сырными.
«Установи мы на каждой из своих ладей хоть по десятку огнеметов, не добраться ни одной из них даже до дромона срединного типа! – будут уничтожены еще на дальнем подходе. Аще ж, неким волшебством, дойдет-таки до абордажа, погибель вятичам на воде! Не устоять им супротив морской пехоты, укрепленной гребцами верхнего яруса! И к чему же сия канитель с изысканием огнеметных секретов?!».
По ассоциации вспомнил он и о споре с Путятой насчет украденных тем в Киеве чертежей новейшей ромейской катапульты. Ведь решительно незачем были они стратегам Земли вятичей! Ибо, ежели изготовить их, что представлялось абсолютно невозможным из-за отсутствия технологий, потребных материалов, производственных мощностей и умелых мастеров такового профиля, не имелось даже внятной цели использования! Понеже ни в руководстве Секретной службы, ни даже и в Совете старейшин, понятия не имели, на кого обращать сии метательные орудия особливой мощности…
Сколь взвился тогда Путята, ложно заподозрив, что Молчан умаляет его разведывательный подвиг! Однако не смог, даже вспотев, доказать целесообразность хищения тех чертежей. И исчерпав все прежние аргументы, кои скептический Молчан-рационалист легко разбивал контрдоводами, выпалил старший родич:
– Да носишь ли ты в себе наставления, кои дали мне в Секретной службе, егда впервые отправлялся я сходником? Уже и забыл, поди? А ведь вразумлял тя, в самый канун добычи тура! – подразумеваю Булгака…
– Ношу! И содержу для сохранности в леднике своей памяти, в самой его глуби, – эмоционально возразил Молчан, мигом и процитировав: