Кауперман опять повернулся к Кристаллу и стал бормотать заученные библейские фразы:
– Не станет нечестивого; посмотришь на его место, и нет его. А кроткие наследуют землю… Беззаконные будут извержены и потомство нечестивых истребится… Притеснителя не станет, грабеж прекратится, попирающие исчезнут с земли… Радость вечная над головой праведников. Праведники найдут радость и веселие. Печаль и вздохи удалятся… Не слышно будет более насилия в земле твоей, грабежа и разрушения… Изменится сердце живущих и обратится в чувство иное. Ибо зло истребится и исчезнет лукавство; процветет вера, побеждено будет растление, явится истина, которая столько времени оставалась без плода…
Генри Мидас не понимал, что говорит Кауперман и уже почти не слушал. Он считал и планировал. Мозг его работал так, как умел, как привык.
«Старый болван Кауперман совсем выжил из ума. Ему, как и всем эгоистам, страшно умирать одному и он хочет угробить вместе с собой все человечество. Если он хочет сдохнуть и попасть в свой «Рай», пожалуйста… Но мне и здесь пока неплохо. Его вирус – это проблема. Но у меня еще полно времени. Уничтожить человечество я ему не дам. Необходимо срочно узнать, как он его собирается распространить. И не позволить ему его применить. А если где и будут утечки, то на прививках можно заработать огромные деньги. Но это все мелочи… Прививки, вирусы – это ерунда. Главное в том, что если я выиграю, то смогу выдавать людям индульгенции за грехи и решать: кому из них в рай, а кому в прах. А это стоит дорого… Нет, билеты в «Рай» не имеют цены. С помощью этого Кристалла я могу руководить миром. Нет… Я смогу стать Богом. Ведь у кого ключи от рая, тот и Бог!»
Глава 5
– Ну, наконец‑то! Я уже думала, что ты родную мать заблокировал. Звоню, а мне все «абонент не абонент».
Иван глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Разговор с матерью всегда требовал максимальной выдержки.
– Здравствуй, мама. Я только прилетел и, вообще‑то, сейчас спал.
– Я три дня не могу дозвониться. Все три дня спал?
– Ну, мама… Я все‑таки еще и работаю.
– По поводу работы я и звоню. Ты подумал над моим предложением? – строгим голосом бывшей учительницы, проверяющей выполнение домашнего задания нерадивым учеником, спросила мать.
– Еще не успел.
– О чем здесь думать? Надеюсь, ты всю жизнь, как твой отец, в шпиона играть не собираешься? Престарелые Джеймсы Бонды выглядят, по крайней мере, глупо. Особенно нищие. Надо уходить вовремя и, главное, успеть монетизировать свои заслуги.