– Срам-то какой!.. Тьфу ты! – Ванесса Розальевна отвернулась к стене.
– А еще «А» на горе высекают… этими как его… кирками, – продолжала Семеновна.
– Гм, у них отношение к «А», а у нас к «Б», – хохотнула Лариска. – У всех у них того… крышняк едет.
– Да ладно тебе врать!
В дверях показалась крошечная, как общипанный воробей, девочка-подросток. Бесцветные волосы короткой щетиной торчали в разные стороны. Такие же бесцветные глаза с красными прожилками были безжизненны. И только широкие скулы на ее бледном лице говорили о воинственном характере. Девочка-подросток совсем не конфузилась перед гром-бабой. Казалось, она не хотела, не могла принять этот мир со всеми его правилами и исключениями из них. Она отвергала придуманные кем-то свыше непрописные истины и хотела переписать заново закон жизни, который станет единственно справедливым для всех, по которому все будут равны и каждому достанется по заслугам. Девочка-подросток шла, немного припадая на правую ногу и придерживая бок рукой. Чувствовалось, что каждое слово дается ей с трудом.
– Ах, это ты, Воробушек! – по-театральному вскрикнула гром-баба. – Ну что, допрыгалась?!
Осужденная резко выпрямилась, отдернула руку, разоблачающую ее уязвленное место. Она готова была принять удар на себя, но другая охранница, стоявшая позади, опередила – она молча втолкнула ее, как паршивого котенка, в палату. От неожиданности арестантка даже не успела оказать сопротивления и, чуть не падая, передернула брезгливо плечами.
– Сейчас все готовится к операции. Владимир Михайлович сказал, как только освободится операционная, сразу возьмут, – произнесла вторая охранница – невысокого роста ухоженная блондинка с погонами капитана. Цепкие карие глаза притягивали и внушали доверие. В этом мраморном лице были изысканный аристократизм и некий шарм слабой женщины. Она выглядела хрупкой, но одновременно более сильной и волевой.
– Лариса Васильевна, нам надо поговорить… Мы за дверью, – бросила она осужденной.
Охранницы вышли. В коридоре продолжился их разговор, который из-за неплотно прикрытой двери был слышен только Надежде.
– Да, положение серьезное. Зря мы тянули… – вздохнула капитанша.
– Ну, кто ж ее знал, эту шалаву, Светлана Викторовна. Я ж ей давно говорила: не сиди у батареи, не сиди.
Шурочка как будто пришла в себя, засуетилась.