Я догнал вора на перекрестке, сбил с ног, и ему пришлось бросить сумочку, чтобы я от него отстал. Девчонка с благодарной улыбкой, коей удостаиваются супермены, принимала от меня, запыхавшегося, но довольного использованной возможностью, свою вещь обратно.
– Вы в полиции работаете? – вдруг задала она тогда странный вопрос. Разве нужно быть ментом (я тогда употреблял это слово), чтобы помочь защитить человеку (да еще женского пола) его собственность? – Такой смелый и сильный.
И красотка признательно поцеловала меня в щеку, а я вспомнил о своем увлечении книжно-киношными детективами.
…. Время после пятого курса и до защиты диплома у меня тогда было, дипломная работа почти готова, а денег…. м-да…. Мама одобрила мое решение, благословила, а в отделе кадров районного отделения приняли радушно. Крепкие ребята с хорошей биографией в органах полиции всегда нужны.
– Говоришь, историк?.... Ну, теперь у тебя начинается новая история. Милости просим в ряды сотрудников органов внутренних дел, – пафосно объявил Иван Иваныч Мостицкий, руководитель районного уголовного розыска, и по-отцовски хлопнул по плечу. Крепкий усатый мужик, он был похож на героя сериалов про честных и смелых полицейских. Я, как средневековый рыцарь, присягнувший на верность ордену, облачился в костюм младшего лейтенанта, благо прошел в универе «военку» (военную кафедру), и стал штудировать кодексы в мягких обложках.
– Ты слишком правильный, – заявила через месяц обладательница спасенной «Фурлы» после наших непродолжительных отношений. Мне казалось, я старался быть таким, какой ей нужен, но все равно остался самим собой. Девчонка дала мне отставку, а вот в райотделе я, похоже, подзадержался.
Так я стал полицейским. Ментом, как называет нас народ. Как Иваныч, двадцать лет отпахавший в милиции, а сегодня собравший нас на обязательную утреннюю «планерку».
Шеф с ходу распекает молодых и не очень оперативников за невысокую, мягко сказать, раскрываемость, на ошибки в отчетах, за то, что не даем ему, волку розыскной деятельности, спокойно дотянуть до заслуженной пенсии. Последнее Иваныч не произнес вслух, но оно жестко и громко звучало между слов. Мы сделали приличествующие для утренней нахлобучки лица, но каждый знал – если начальство тобой довольно, ты умер. Смерти же, даже геройской, из нас не желал никто. После постановки своей молодой команде оперативных задач на день полковник достал какую-то бумагу.