Я пыталась откусить язык и выплюнуть им в лицо, а сама истечь кровью. Четыре раза пробовала! В песнях это намного проще, чем в жизни.
Но страшне всего была пыль. Пол, стены даже решётка узилища словно пропитались мерзкой белой пылью. Голова начинала кружиться и болеть, а ночью ей снилось, что её опускают в чёрную воду.
В конце концов она едва могла подниматься. Лежала на полу в душной, обложенной камнем комнате и смотрела, как ползёт по полу солнечное пятно, расчерченное на квадраты решётки и как танцует в солнечном столбе белая пыль.
В один из дней, который ничем не отличался от прочих, дверь распахнулась, но не было слышно даже лязга оловянной плошки с жидким варевом. Каллиопа лежала на полу, хитон прилип к телу.
Она даже не подняла голову, а просто скосила глаза. Ей было всё равно
В дверях стоял человек. Прекрасный. Рыжий. С окладистой бородой. И он сказал Каллиопе – на языке её матери:
– С сегодняшнего дня ты свободна.
Это был скифский воин.
Царь киммерийских скифов Палак взял Ольвию и поставил наместником своего двоюродного брата, Эминака. Эминак в первый же день разрешил перейти без выкупа в свободное состояние всем рабам скифского рода.
– КРАК!
Это стрела сломалась в руках у Лика.
– Теперь я одета в парадную одежду, и путешествую на царском коне под царским флагом,– ответила девушка,– Хозяева поместий и агораномы гордых гераклейских городов прислушиваются к каждому моему слову. Вот что сделал для меня царь Палак!
– Хорошо рассказала,– сказал Лик,– Теперь уходи! Прочь!
– Застрелишь меня?– спросила Каллиопа.
– Нет. Теперь я тебя понимаю. Выполняй свой долг и доставь моё послание.
– У тебя есть послание?
– Появилось, пока ты рассказывала. Доставь и его тоже, вместе с тем, что передавал покойный агораном Аттал.
– Что мне сказать великому царю?
– Скажи Палаку, чтобы в следующий раз посылал других посыльных. Потому что если мы встретимся снова – я тебя застрелю. У Палака, я уверен, достаточно других женщин, чтобы посылать с известиями. Посыльный – не мать, не гетера, и даже не повариха, ничего ей уметь не надо.
Каллиопа отсалютовала заляпаным кровью флажком и тронула коня.